Традиционный бальный сезон начинался с Рождества. В прошлом году он был омрачен восстанием, которое восстанием на Сенатской площади, которое было почти сразу подавлено, но унесло не мало жизней. Владислав Степанович помнил, как его зять Владимир Петрович Самойлов прибыл к нему тот час после этих событий. Невольно Владислав Степанович все узнал от очевидца, и хоть был далек от произошедших событий, как человек не военный, был поражен случившимся. Миновало уже больше года с тех событий. Над всеми восставшими была учинена расправа. Кто-то был казнен, кто-то отправлен в ссылку, а Петербург, да и вся Российская Империя, вернулся к прежней жизни. За минувший год Владислав сделал достаточно, чтобы работа над его "восточным проектом" была почти завершена. С лета уже шли поставки из Империи Цин, и в лавках Торгового Дома Захаровых уже вовсю шла торговля. Влад гордился своим "восточным проектом", продолжая искать все новые страны для торговли.
К Рождеству и новому, 1827 году, вновь начался бальный сезон. Среди постоянных покупателей Владислава Степановича было довольно много дворян, которые относились к семье Захаровых даже, можно было бы сказать, что дружески. Владислав никогда не пытался строить из себя дворянина, хоть и был человеком довольно современным, бороду он не носил, но и не французил. И все же, время от времени к нему приходили приглашения от друзей, которые устраивали балы. Владислав Степанович был не из тех купеческих сынков, что готов был кутить ночи на пролет. Он был человеком дела, к тому же, человеком увлекающимся. Так, например, появился и стал развиваться его "восточный проект". Но отказывать себе и затворничать он тоже не хотел. Поэтому и решил, что стоит принять приглашение графа Татищева, который свой титул получил только летом этого года. Генерал эпохи войны с Наполеоном имел жену Варвару Александровну, которая любила балы и горазда на всякие выдумки. Вот и решила в тот раз устроить бал-маскарад.
Как и положено, приглашение было доставлено в дом Захаровых заранее. Приглашение было адресовано, как Степану Григорьевичу, так и Владиславу Степановичу, но Степан Григорьевич не был сторонником подобных развлечений. К тому же было уговорено, что они с Софьей Павловной поедут в гости к купцу Ильину, отцу Марии Петровны, жены Владислава Степановича. Тогда Владислав Степанович уговорил своего друга, приказчика его лавки Теофила Ивановича, поехать вместе с ним. Для Теофила Ивановича подобные балы были в новинку, но на то он и был маскарадом, чтобы никто не смог догадаться, кем Теофил Иванович является на самом деле. Владислав предложил ему один из своих сюртуков, сшитых по последней моде, и теперь Теофила Ивановича нельзя было отличить от столичного франта. Сам Владислав Степанович тоже выбрал один из костюмов отшитых недавно и нанял экипаж. Он был уверен, что подобная вылазка пойдет на пользу им обоим. Тем более сейчас, когда дел с "восточным проектом" становилось все меньше, из Империи Цин уже привозили ткани и другие товары, а поиски новых торговых союзников зимой могли затянуться.
Бал новоявленного графа Татищева проходил в большой зале его дома, который освещался множеством свечей. В середине зала непрерывно танцевали, а по краям у стены стояло множество раскрытых ломберных столов, на которых лежали колоды нераспечатанных карт.
- Не место нам здесь, Владислав Степанович, - пробормотал Теофил Иванович, разглядывая красиво одетых дам, что кружились в центре зала рядом с кавалерами. - Здесь все сплошные благородные.
Владислав Степанович рассмеялся:
- Да полно тебе, - он хлопнул друга по плечу. - Неужто стушевался? Не бойся, никто и не прознает. Вот, пойдем.
Владислав Степанович повел своего друга в сторону ломберных столов. Там уже велась светская беседа, и отдыхали те, кто не хотел танцевать. Меж тем в центре зала уже танцевали вальс.
- Мы просто повеселимся, - добавил Владислав Степанович. - Только не вздумай вскружить голову какой-нибудь дебютантке.

В бальном зале становилось все больше и больше людей. Прибывали новые гости. Они здоровались, улыбались своим знакомым, делились последними новостями и сплетнями высшего света. На Владислава Степановича и Теофила Ивановича все смотрели без особого любопытства. Некоторые, кто прежде бывал у Владислава Степановича, признавали в нем человека знакомого, останавливались расспрашивали о делах торговых и хвалили шелка из Империи Цин. Владу слушать это было даже куда более приятно, чем пускаться в веселье вместе со всеми. "Восточный проект" занимал не один год, и теперь младший Захаров был уверен в успехе своего предприятия. Он был уверен в том, что и дальше следует развивать этот проект. Подобные доказательства Влад получал не только от сведений о торговли, которые ему предоставлял Теофил Иванович и приказчики в других лавках, но и от отзывов покупателей. Диковины с Востока привлекали многих. Наверняка, если бы его Мария была иного склада ума, и дочкой была не купца, а дворянина, то тоже была бы в восторге от тех тканей, которые привезли из Империи Цин. Впрочем, Владислав Степанович решил, что все же стоит порадовать Марию Петровну такими прекрасными тканями.
Мысленно рассуждая про это, он почти не слушал Теофила Ивановича, который рассказывал немолодому мужчине с седыми пышными усами о том, какие поставки планируются в этом месяце. Теофил Иванович был доволен собой и, пользуясь тем, что Владислав Степанович не вступал в диалог, распалялся все больше, расхваливая новые товары и цены, которые будут на них установлены. Безусловно, решение тут было за купцом Захаровым, но Теофил Иванович был осведомлен обо всем, и Владислав Степанович позволил ему и дальше вести диалог. Сам же младший Захаров огладывался по сторонам. Окна большого бального зала в доме Татищева были завешаны тяжелыми портьерами, но они стояли достаточно близко от них, чтобы Влад мог видеть часть улицы Петербурга, освященную фонарями. Правда разглядеть можно было только фонари, точнее их неровный, мерцающий свет. На улице разыгралась к вечеру непогода, и снег падал все сильнее.
Отвернувшись от окна и сделав несколько шагов от Теофила Ивановича, Влад любезно поклонился в ответ на предложенное шампанское и стал оглядываться по сторонам. Прибывали все новые гости, среди которых у ломберных столов появились не только господа, решившие отдохнуть от танцев и поговорить, но и девушки. Одна из них стояла будто бы оглядываясь или ища кого-то. Владислав Степанович и сам не понял, отчего его заинтересовала эта девушка. Она была молода, и должно быть, не замужняя. Или вдова. Это Владислав Степанович счел и по платью, и по поведению. По долгу своей торговой деятельности он вынужден был разбираться в тканях и фасонах, знать то, что сейчас продавалось намного чаще остального, ведь это приносило прибыль. К тому же, Влад занимался и мануфактурами, решив, что за ними будущее, ведь не так давно, в начале этого века, появились самые настоящие механические ткацкие станки. Конечно, Владислав Степанович не походил на модистку, и не мог доподлинно определить фасон, но глаз у него все же был наметан больше, нежели, чем у других.
Должно быть, дама была дворянкой. Сначала эта мысль остановила и даже сконфузила Владислава Степановича, но потом он решил, что не будет ничего дурного в одном танце. Даже, если танец будет не один, то и в этом ничего дурного не будет. Самое плохое, что будет, так это отказ, который может получить Владислав Степанович. Но тогда он просто извиниться перед ней. Владислав Степанович не был силен во всех тонкостях дворянского этикета, даже не смотря на то, что Владимир Петрович Самойлов приходился ему зятем. Но, кажется, есть специальная книжка - карне, с именами тех, кто на танцы пригласить должен. И все же, Владислав Степанович решил, что может попытать удачу.
- Mademoiselle, - проговорил Владислав Степанович, подходя к девушке в маске учтиво поклонившись, - позвольте мне иметь удовольствие пригласить вас на танце.

Азарт иногда бывал настолько сильным, что Владислав Степанович забывался. Это не было бездумным кутежом своих денег и денег отца, но порой ему хотелось действовать иначе. Не рассудительно и собранно, как и полагалось купцу первой гильдии, а спонтанно. Вот и в этот вечер Владислав Степанович чувствовал, что собственное чувство осторожности его подводит. Ему хотелось веселья, смеха, улыбок. Ему хотелось хорошо повеселиться в этот вечер на балу. Почему же ему не сделать это здесь и сейчас с хорошенькой незнакомкой? Уже на утро, возможно, барышня будет позабыта. Но сейчас все внимание Владислава было отдано именно этой даме. Она была прелестна. В этом Владислав Степанович был уверен, даже не видя ее лица. Не может быть не очаровательной такая особа. Она определенно была очаровательна.
И все же, Владислав Степанович сомневался. Ведь она могла и отказать ему в танце. Подобные приглашения, насколько он знал общество дворян, делались заранее. Но, все же, это был маскарад, и приглашения заранее рушили всякую интригу бала, если, конечно, речь не шла о жене или дочери. Хотя отказ и ссылка на то, что вся карне уже расписана на сегодня, тоже вполне мог прозвучать. Младший Захаров даже затаил дыхание и украдкой выдохнул, когда девушка ответила согласием.
Владислав Степанович галантно поклонился в ответ.
Распорядитель бала уже объявил новый танец, и Владислав Степанович принял руку дамы. Она казалась ему гордой, даже надменной отчасти, но на свой счет он это не принимал. Она вполне могла и сердиться на него, ведь они не были представлены никем прежде, и она даже не знала его имени. Но, тем не менее, она согласилась. Владислав Степанович подвел ее к выбранному месту в зале, откуда хотел начать танец.
Захаров провел девушку вперед, остановившись позади еще одной пары. Расстояние было достаточным - пар было не так много. Это Владиславу Степановичу было на руку. Может быть, ему даже удастся разузнать, кто эта дама под маской. Должно быть, какая-нибудь баронесса или, может быть, графиня? Владислав пытался угадать в незнакомке, кто бы это мог быть. Может ли быть, что она узнала его? Например, когда-то что-то покупала в Торговом доме Захаровых, и имела дело лично с ним? Может быть, именно поэтому и согласилась?
Как только Владислав Степанович остановился, он вновь поклонился. Это был знак к началу танца. Согласно этикету дама и кавалер не должны были быть слишком близко друг к другу, но, тем не менее, и удаляться далеко они тоже не могли. Владиславу Степановичу это нравилось. Никто не мешал им в танце, при этом они были на достаточном расстоянии друг от друга, чтобы соблюсти все правила приличия.
Владислав Степанович никогда не был отличным танцором, но еще в детстве получил благодаря отцу должное домашнее образование. И, не смотря на то, что Степан Григорьевич был человеком консервативным, но студент из бедных, что обучал Владислава счету и письму, был человеком молодым и довольно пылким. Именно он и настоял на том, чтобы непременно обучаться искусству танца. Правда преподать он мог только то, что знал сам, но и этого было достаточно, чтобы уверенно вести партнершу в несложных фигурах некоторых танцев.
- И правда, прелестный, - отвечал Владислав Степанович. Во время танца было принято разговаривать, однако, докучать - нет. К тому же, Владислав Степанович был уверен, что в противном случае он может наскучить, а девушка его все же заинтересовала. Во время танца он то и дело ловил себя на том, что неотрывно смотрит на нее, благо такое не возбранялось. Наоборот, негоже было бы смотреть под ноги во время танца. Он отмечал изгиб ее шеи, округлые плечи, локоны волос, и все пытался представить, как она выглядит без маски.
Как только танец закончился, Владислав Степанович подал руку, чтобы проводить ее на место.
- Что-нибудь хотите, mademoiselle?- Спросил он. Согласно правилам кавалер должен был ухаживать за дамой на балу, и это позволяло Владиславу Степановичу оставаться подле нее. Правда кавалером он сам себя назначил.

Владислав Степанович улыбнулся, заметив, что его новая таинственная незнакомка не пытается как-то отказаться от его компании. Это Захарову крайне польстило. Впрочем, возможно, стоило не обольщаться. На маскараде люди могли себя вести менее скромнее, чем это было в обычной жизни. Причиной тому были маски, которые надежно скрывали лица. На маскараде даже было позволено приглашать на танец незнакомых людей, чему Владислав Степанович, который и так не разделял светский дворянский этикет в полной мере, был безмерно рад. Так он, по крайней мере, мог какое-то время говорить с этой маской. К тому же, радость его была еще и в том, что в общении своем она ему не отказывала. Даже наоборот, рассказала ему о зимнем саде. Про сад Влад, конечно, не знал, и большим ценителем в этом вопросе никогда не был. Ему нравилась природа в ее первозданном виде, когда это леса, поля, реки. Когда это все настоящее, когда запах живой, а не сделанный чьими-то руками. Не смотря на то, что у Захаровых был сад, и дворовые следили за ним, но сделан он был, по мнению Владислава, для красоты. Но никак не для того, чтобы получить настоящее удовольствие, как на природе. Хотя, возможно, у домочадцев было совсем иное мнение.
Сейчас же Влад вынужден был согласиться, что зимний сад - это что-то удивительное.
- Нисколько не сомневаюсь, - ответил Владислав Степанович легко, махнув рукой, словно в подтверждение своих же слов. - Это должно быть очень красивое место.
Каким бы оно не было - это не важно. Такая дама вряд ли бы могла оценить настоящую русскую природу. Не то что его Мария Петровна. Вот у кого душа была по-настоящему русская. Вот кто бы мог оценить настоящую природу, а не эти цветы в горшках, спрятанные от холода под стеклянный купол. Конечно, и дворяне живут в деревнях, но они выглядят несколько иначе. Почему в этом был Владислав Степанович так уверен, он и сам не сказал бы. Но сейчас это не имело никакого значения. В этот вечер он готов был полюбить любой сад мира.
- Я сопровожу вас, - тут же вызвался Владислав Степанович, прекрасно понимая, что девушка и сама бы пожелала подобное. Как чудесен был этот вечер, как чудесна была его спутница, даже если это был единственный вечер в их жизни. Что, скорее всего, так и будет. Вряд ли дама захочет быть узнанной, да и Владислав Степанович был человеком не свободным, и подобные фривольности в другом месте были бы излишне. Но все это будет не сегодня. Сегодня есть это только этот вечер для них двоих. И этот... (стоит, верно, сказать, что дивный?) сад.
- Великолепный сад, - вынужден был отметить младший Захаров, оглядываясь. Здесь действительно было прохладнее, и значительно тише. Музыка почти не доносилась до зимнего сада. К тому же, двери оранжереи плотно закрывались. Если кто и был из людей, то заморские пальмы скрывали их почти полностью. Влад какое-то время разглядывал эти пальмы. Когда они вместе с Теофилом Ивановичем задумывали "Восточный проект", Владислав порывался несколько раз отправиться на Восток по торговым делам. Его отец был очень горд тем, что они торгуют в том числе и в Европе, и в Европе Владислав Степанович бывал, а вот страны таинственного востока, такие, как Империя Цин, его всегда интересовали. Пальмы тоже были диковиной для здешних мест, поэтому привлекли внимание Захарова. Из раздумий его вывела его спутница.
- И правда, лучше, - пробормотал он, осекся. Почему она заговорила про жену? Он невольно дотронулся до безымянного пальца на правой руке, которая была одета в перчатку. Почувствовала кольцо? Стало неловко, Влад кашлянул. А, может быть, не почувствовала, просто проверяет?
- Я здесь один, - ответил Владислав Степанович, - точнее, с одним моим хорошим другом. Но он, верно, веселиться в зале.
Владислав Степанович огляделся. У лавки он продолжал стоять, вспомнив совсем некстати случай в Летнем Саду. Когда она малознакомая дама упорно пыталась усадить его подле себя.
- Мое имя? - Переспросил Захаров. В какой-то момент он готов был уже раскрыть свое инкогнито. Ведь он без маски, и она может и так признать его, но слова сами вылетели, - Платонов Теофил Иванович, к вашим услугам.

- Поверьте, я здесь вовсе не за тем, чтобы наблюдать за красотками и бальном зале, - честно признался Владислав Степанович. И ведь действительно, хоть он и был натурой увлекающейся, к своей жене Марии относился по особенному, и не стал бы увиваться за девицами направо и налево. Другое дело - эта незнакомка. Чем-то она цепляла его так сильно, что Влад и сам не мог понять, отчего все время ему хочется быть подле нее. Он понимал, что все это только на один вечер, и, возможно, шампанское дало о себе знать, но ему было так легко и хорошо, как не было уже некоторое время. Владислав понимал: все дело в работе, в торговых делах, в которые он, порой, уходил с головой. Даже вся его семья косилась на него с неодобрением, когда он вновь заговаривал про свой Восточный прожект. Но для него это была настоящая, сложная работа, которую он хотел довести до совершенства. И это ничего, что сейчас они этого не понимают, ничего. Минует год, другой, в Торговом доме Захаровых появятся прекрасные платья из шелков Империи Цин, в которые влюбится весь Петербург! Но для этого надо очень много работать.
И такая работа часто отнимала у Владислава все силы, он переставал видеть очевидное: рядом с ним была Мария, которую он некогда так страстно любил и так сильно хотел, чтобы она была его женой.
Кто такая герцогиня Волконская Владислав Степанович вспомнить не мог. Возможно, они и были знакомы, возможно, она тоже что-то когда-то покупала в Торговом доме Захаровых, или их представляли друг другу, но сейчас вспомнить, кто она такая, Владислав не мог. Тем более, понятия не имел, есть ли у нее зимний сад и какой он. Но он лишь согласно закивал, потому что не хотелось думать о том, что сейчас его незнакомка в голубом платье захочет просто уйти, потому что он наскучит ей. Впрочем, ей наскучит Теофил Иванович. А если когда-нибудь она увидит его в обществе, но не сможет подать виду или упрекнуть в том, что он представился другим именем, ведь она тоже не снимала маски и не называла себя.
- Возможно, мои слова покажутся вам неуместными, mademoiselle, или, быть может, вы боитесь скомпрометировать себя в этот вечер. Но могу ли я узнать и ваше имя в ответ на мое?
Владислав Степанович затаил дыхание. Сам он бессовестно лгал, но был без маски, а, значит, вполне законно мог полагать, что дама ответит ему тем же. К тому же, она позволила себе уединиться с ним в саду. Конечно, формально, они были здесь не одни. Но она была не против его компании, что тоже должно было говорить о ее расположении к нему. Захаров еще раз оглядел девушку, и первый раз за весь вечер ему на ум пришла странная мысль. Может быть, они уже виделись прежде? Что-то неуловимо знакомое было в ней. Но что, Влад так понять и не смог, как и мадемуазель не успела назвать своего имени, даже если бы захотела. Двери зимнего сада распахнулись. Показались слуги, которые предлагали гостям шампанского и приглашали их пройти на балкон, объявляя, что сейчас будут фейерверки. Вместе со слугами в зимний сад вошел и настоящий Теофил Иванович. Отправляясь на поиски своего друга, он разузнал, что тот сейчас находится в зимнем саду. Завидев Теофила Ивановича, Владислав Степанович решил, что стоит сообщить о своем желании пройти посмотреть на фейерверки. Так его таинственная незнакомка не поймет, что он не тот, за кого себя выдает. Ведь Теофил Иванович может и по имени его назвать.
- Смотрите, говорят, что будут фейерверки очень скоро, - сказал Владислав Степанович, уводя девушку подальше от ее любимых роз и Теофила Ивановича, который пока их не заметил. - Идемте, я провожу вас до зала. Думаю, что вас там ожидают, чтобы проводить на фейерверки.
Владислав Степанович рассчитывал на то, что они смогут продолжить разговор после фейерверков. Но в бальном зале уже было довольно много людей. Стоило Владу только отвлечься на графа Татищева, который звал гостей на балкон, как таинственная незнакомка пропала.

В зале уже было довольно многолюдно. Танцы не прекращались вплоть до самых фейерверков. Те, кто до этого прогуливался по дому или отдыхал в одной из гостиных, тоже возвращались в зал, чтобы отправиться смотреть фейерверки. Едва Владислав Степанович вернулся вместе со своей таинственной незнакомкой в зал, появился граф Татищев, хозяин дома. Невозможно было проигнорировать его вопрос к Владиславу Степановичу о фейерверках, поэтому младший Захаров вынужден был отвернуться от незнакомки. Когда он извинился перед графом, и хотел было представить свою новую знакомую, ее уже и след простыл.
Владислав повертел головой, но нигде не мог увидеть таинственную дама, что разговаривала с ним только что. Он попытался было пройти вглубь зала, надеясь увидеть ее там, но гости уже направлялись к террасам, ожидая фейерверки. Откуда-то появился Теофил Иванович, который увлек Владислава Степановича за собой, говоря что-то о том, что весь вечер искал его. Про незнакомку в маске Теофилу Ивановичу Владислав Степанович решил не рассказывать.
После фейерверков они решили уезжать. Некоторые гости тоже расходились, поэтому перед главным входом в дом графа Татищева стояли крытые экипажи, которые готовы были отвезти гостей, куда они пожелают. К ночи стало холодно, поэтому мужики, что сидели на козлах, были укутаны в дубленки и шапки. Было даже несколько саней, запряженных лошадьми.
Владислав Степанович сговорился с одним из мужиков и залез в крытую кибитку вместе с Теофилом Ивановичем. Сначала ехали они к Фонтанке, где на окраине города жил Теофил Иванович. Распрощавшись с ним, Владислав Степанович приказ ехать к себе домой.
За окнами кибитки Владислав Степанович разглядывал зимний город, в котором уже стали гасить фонари. В некоторых домах еще продолжались приемы и балы, поэтому кое-где даже доносились разговоры подвыпивших офицеров, которые покидали дома, и музыка. Но в большинстве домов огни уже были погашены.
За окном кибитки завывал ветер, а внутри  было дольно тепло. Владислав Степанович протянул руку, чтобы достать свой платок, который прежде ему вышила его жена, но обнаружил, что его нет. Влад пошарил по карманом в надежде, что все-таки платок просто запал куда-то, но вскоре вынужден был признать, что, должно быть, платок он обронил на балу у графа Татищева.
В это время кибитка остановилась, и Владислав Степанович оказался подле своего дома. Огней там почти не горело, не считая флигеля, где жили дворовые. Владислав Степанович был уверен, что все его домашние уже спали. Должно быть, от Ильиных они вернулись уже давно. Его отец был консерватором, человеком старых правил и устоев, поэтому вряд ли бы он предпочел все ночь провести, пусть и у сватов.
Владислав Степанович вошел в дом, снимая шапку и отряхивая ее от снега. Приятное тепло окутывало, давало какое-то успокоение. Он уже хотел было отправиться наверх к себе, как услышал шаги на лестнице. Обернувшись, он увидел одну из дворовых, которая несла в руках что-то темное.
- Ты куда? - Спросил Владислав Степанович. - Почему так поздно по дому ходишь?
- Так несу вычистить, барин, - пролепетала девица. Владислав Степанович нахмурился. Кто это так поздно прибыл, чтобы накидку вычищать? Да и явно его матушке она не принадлежит. Неужели?
Какое-то странное, не хорошее чувство коснулось Владислава. Он побежал вверх по лестнице, туда, где находились спальные комнаты. Дом был построен на дворянский манер, поэтому комнаты чередовались с гостиными. Владислав Степанович вошел в гостиную, которая считалась женской, и соединяла комнату Марии с их общей комнатой. Замерев в дверях, Владислав огляделся. По всему выходило, что хозяйка не спит. В гостиной горели свечи, отбрасывая неровные тени на приоткрытую дверь в комнату Марии.
- Машенька, душа моя, - заговорил Владислав Степанович, - что же ты не спишь так поздно? Случилось что?

По обычаям строительства в Петербурге дома дворянства делились на две половины - мужскую и женскую. Семья Захаровых, хоть и была из купцов, но была достаточно богата, чтобы иметь дом не хуже, чем у любого дворянина. К тому же, почти все дома Петербурга того времени для людей знатных и респектабельных имели такую планировку. Избами у купцов разве что Москва могла удивить, Петербург - столица, здесь все иначе, все как в Европе.
Из-за этой планировки комнаты Владислава и Марии были отделены друг от друга, но имели общий коридор, по которому муж мог прийти к жене. Подобное можно было не использовать, и занять одну или другую комнату, но первая комната, что принадлежала Владиславу, исполняла различные функции, в том числе была и библиотекой и личным кабинетом по торговым делам (не считая контры внизу), поэтому сам Владислав счел, что Мария будет рада иметь свою комнату, где бы могла уединиться не только вечером, но и днем, где могла бы хранить свои вещи, милые сердцу. К тому же, комната соединялась еще с одной дверью. Ту можно было бы в будущем использовать, как детскую. Однако, пока Бог детей Марии и Владу не дал.
Владислав Степанович зашел в комнату к Марии Петровне с входа другого, из гостиной. И сначала из-за того, что он попал в более темное помещение и более светлого (свечи в общих комнатах гасили уже тогда, когда все лягут спать, что оказии не вышло), он не сразу заметил внешний вид своей супруги. Но достаточно было из-за облаков, как это и бывает в погоду стылую и морозную, появиться серпу луны, а глазам привыкнуть к полумраку, так он отчетливо увидел, что супруга его не только что встала с постели.
Что это был за вид? Владислав Степанович был удивлен, никак не понимая причину происходящего. Отчего его супруга до сих пор утянута в корсете, а прическа менее всего похожа на ту, которую делают ко сну?
Странные мысли тут же появились у Владислава. Уезжала, пока его не было? Но куда? Зачем? Неужто встречалась здесь с кем-то? Но ради кого было так разряжаться? Не ради ли студента, который иногда заглядывал в дом Захаровых? Особой дружбы ни у кого с этим студентом не было, но, как казалось Владиславу Степановичу прежде, ходит он ради Натальи Степановой (или ради денег), раз предлагал несколько раз обучать купеческую дочку наукам. Правда предложение по нраву не сильно пришлось Степану Григорьевичу, поэтому студенту давали от ворот поворот, но как-то Владислав видел, что он снова появился в их гостиной. Тогда он и заметил, как студент этот на Марию Петровну смотрел. Подумал, что показалось. Теперь же эти сомнения вновь появились. Не с ним, так с другим виделась явно. Причем, скорее всего, ездила куда-то. Здесь, в доме, в таком виде она бы не посмела принимать гостей.
Владислав Степанович сделал несколько шагов в комнату, не сводя взгляда со своей жены.
- Воды? - Переспросил он. Голос невольно дрогнул. - С чего же вдруг такие сложности, чтобы выпить воды?
Он подходил все ближе и ближе к Марии. С такого расстояния и духи можно было услышать. Странный, очень знакомый запах, но сейчас Владислав Степанович не обратил на это никакого внимания. Слишком он был удивлен и раздражен тем, что происходило сейчас, тем, что застал жену а таком неподобающем виде.
- Отчего же, любезная сударыня, - нарочито говорил Владислав Степанович, - вы изволили в таком виде выпить воды? Уж не были ли вы где-то? Не встречались ли с кем-то в мое отсутствие?
Владислав Степанович доверял своей жене, и вряд ли бы заподозрил ее в чем-то таком. Но внешний вид говорил совсем об обратном. Это бы понял любой здравомыслящий человек. Мария Петровна покидала дом этим вечером.
Владислав Степанович сделал шаг ближе, еще ближе, склоняясь над женой.
- Ну же, расскажи мне, Маша.

Владислав Степанович понимал, что его жена его обманывает. От этого он чувствовал, что раздражение его только усиливается от всего этого. Кто бы мог подумать, что когда он отправился на бал-маскарад, Мария тоже не скучала? Но куда она могла отправиться? Неужели это было тайное свидание.
- Так зачем же разряжаться так было? - Спросил Владислав Степанович, он коснулся рукой щеки своей жены, провел рукой по волосам, плечам. Она была так близко, что Владу казалось, что достаточно всего лишь коснуться ее губ своими губами, чтобы сейчас же все забылось. Но уязвленная гордость не давала ему это сделать. По всему было видно, что Маша где-то была, а теперь намеренно обманывает его, говорит, что дома была. Но как же дома, коль в таком виде? Чай не дворяне они, чтобы разряжаться дома?
- Чай пили? - Переспросил Владислав. - И гостей к себе созвали?
Нет, Наталья всегда была против таких увеселений, да и батюшка никогда бы не позволил ей позвать к себе гостей. Слишком сильно он переживал за ее здоровье, чтобы разрешать какие-то увеселения. Владислав Степанович не был во всем согласен со своим батюшкой, но никто бы не посмел перечить ему в его доме. Значит, Наталья не могла бы позвать к себе гостей. Да и Мария вряд ли решилась на подобное. Если бы Степан Григорьевич гневался бы, если бы узнал, что такие вредные для Натальи увеселения происходят у него в доме. Значит, Мария куда-то уезжала. Теперь в этом Владислав Степанович был уверен. Значит, это именно ее накидку вычищали.
- Слишком уж хлопотно, - сказал Владислав Степанович сквозь зубы. С кем она встречалась? Для кого так красиво наряжалась? Почему врет ему? Неужели не понимает, как нелепо и глупо звучат ее слова? Владислав уперся рукой в стену так, чтобы теперь его жена не могла ускользнуть от него. Злость и обида заставляли его действовать, не думая. Влад уже и думать забыл, что давеча и сам обманывал свою жену, когда говорил ей, что отправляется с Теофилом Ивановичем работать над торговыми делами. Теперь он думал только о том, что Мария обманывала его, что намеренно сейчас смеется над ним?
- Ах, Мария Петровна, - вновь заговорил Владислав Степанович. - Как уже у вас все складно, да ладно получается. И скучно вам стало, и прическу вы решили сделать. Уж не ради того, чтобы меня порадовать своей красотой?
Слушать оправдания Маши не хотелось. Он не сомневался, что раз она начала ему врать, то уже теперь и не подумает остановиться. Владислав Степанович чувствовал себя обманутым, уязвленным. Он не хотел допускать, чтобы его жена его обманывала. Он не какой-то там дурак, который готов слушать вранье неверной жены.
- Говорите, Мария Петровна, говорите. Уж коли вы изволили начать обманывать своего мужа, то извольте и дальше не молчать.
Владислав старался говорить не громко, но ему все сложнее удавалось сдерживать себя. Останавливало лишь то, что сейчас сюда могли прибежать дворовые, которые перебудят весь дом.
- Рассказывайте для кого вы делаете свои вот эти вот прически, для кого так красиво разряжаетесь, к кому в ночи ездите на свидание?
Владислав Степанович коснулся плеча Марии, чувствуя, что не хочет ни с кем делить свою жену. Ревность бушевала в нем, и собственные мысли не давали ему никакого покоя. Как бы он хотел сейчас прижать ее к себе, забыть обо всем и забыться в объятиях своей жены. Как бы хотелось сейчас закрыть глаза, а когда вновь откроет их, понять, что это только сон.