- Да что же вы, Владислав Степанович? Неужели грехи на вас какие тяжкие, что решили помочь храму? - Спросил Теофил Иванович, усмехнувшись.
Теофил Иванович был не только приказчиком Владислава Степановича Захарова, но и одним из его друзей. Особой дружбы между ними никогда не было, пока Владислав не стал работать над "Восточным проектом". Суть его заключалась в том, чтобы осуществлять торговлю не только со странами Европы, как делал его отец, купец I гильдии Степан Григорьевич, но и со странами Востока. Да и не только торговать так, чтобы у них покупать, а так, чтобы они были заинтересованы в совместной двусторонней торговле. Теофил Иванович, который однажды прознал про этот прожект, загорелся интересом не меньше самого его составителя. С тех пор они и стали довольно дружны, вместе работая над этим проектом уже почти полгода. Теофил Иванович, будучи приказчиком, разбирался в людях хорошо, знал, что они хотят купить, что им будет интересно. Все его советы легли в основу "Восточного проекта".
- Теофил Иванович, у каждого свои грехи, и у вас они есть, - усмехнулся в ответ Владислав Степанович, ожидая, пока его друг залезет в экипаж. Он и сам не знал, зачем взял Теофила с собой и почему тот за ним увязался, но Захаров рассудил, что вместе оно веселее будет, да и о делах можно поговорить. Праздных поездок Владислав Степанович не любил, считая, что время должно быть проведено с пользой. А дело было вот в чем.
Дело было в отсутствие детей. Владислав Степанович женился на дочери мещанина Марии Петровне Ильиной четыре года назад. Он был влюблен в Марию Петровну и всячески хотел, чтобы она стала его женой. Дело тогда сделалось очень быстро, Петр Ильин позарился на состоятельность зятя. Вот только сама Мария Петровна этого брака не хотела. Дальше случилось хуже: сам Владислав понял, что то, что он испытывал к Марии, была лишь страстью, которая сгорела дотла. Они окунулись в семейную, обыденную жизнь, которая претила Владу. Он знал, что и его отец не был влюблен в свою жену, а жил с ней больше по привычке. Но то, что он сам делает Марию несчастной, как ему казалось, своей нелюбовью, он считал грехом. И полагал, что именно за этот грех, Господь не даровал им детей. Прошел один, второй, третий год их брака. На четвертый Владислав Степанович забеспокоился об отсутствие наследника, и тогда решил, что стоит обратить свой взор на благотворительность. Поэтому Теофил Иванович был отчасти прав, дело было в грехе, во внутреннем грехе, который Владислав Степанович придумал для себя сам и сам же пытался его искупить. Но, конечно, его грех был не настолько важен или страшен, чтобы заставлять задумываться о нем всерьез. Но, все же, Владислав Степанович решил, что следует заняться благотворительной деятельностью. Не так давно один из покупателей лавки, где трудился Теофил Иванович приказчиком, рассказал о храме не далеко от столицы, который пришел в запустение. Владислав, побывав там, решил, что сможет помочь восстановить храм. И теперь они вместе с Теофилом Ивановичем направлялись по совету настоятеля этого храма в другой, где работал, как он говорил, очень умелый мастер. И было бы хорошо, если бы удалось зазвать его расписать и этот храм, меценатом которого выступил Владислав Степанович.
Дорога была не долгой, хотя коляска то и дело рисковала увязнуть в размытых от вчерашней непогоды дороги. Не смотря на то, что дни становились теплее, в столице и рядом с ней погода не редко стояла дождливая, дули сильные ветра. Сегодня дождя не было, но погода стояла пасмурная. Коляска остановилась около храма, и Теофил Иванович, сославшись на то, что хотел бы прогуляться в округе, решил отправиться в другую сторону от храма, чтобы осмотреться вокруг. Владислав Степанович направился к храму. Там он встретил молодого паренька, который вертелся рядом с попрошайками и калеками.
- Доброго здоровья, - позвал его Владислав Степанович. - Егора Алферова знаешь?
- Как же не знать, барин? - Охотно отозвался парень, оценив, что Владислав Степанович одет богато, а, значит, может и денюжку дать за услугу. - Вона он там, пойдемте. - Они вместе пошли за храм.
Там Владислав Степанович и увидел Егора Алферова. Тот лежал на земле, явно отдыхая.
- Егор? Алферов? Ты будешь? - Спросил Владислав Степанович, подходя ближе. - Мне сказали, что ты ладно работаешь, что даже в театре трудился раньше, а теперь вот, храм расписал. Я прав?

- Астафьев? - Переспросил Владислав Степанович. - Стало быть перепутал отец Павел. Но самое главное, что мне удалось тебя здесь разыскать, и храм был указан верный.
Владислав оглядел молодого человека. На вид ему было более двадцати лет, хотя явно, что довольно молод. Лицо простое, вызывающее доверие. Купеческое сословие всегда имело склонность к общению с крестьянами и мещанами. Дворянство казалось им сословием довольно неприятным. Конечно, перед чиновниками пристало вести себя вежливо и любезно, но за глаза говорили всякое. Нередко ходили в купеческой среде толки, где дворян и офицеров ругали почем зря. Многие говорили о том, что и война с Наполеоном была развязана ради корыстных интересов власти. Многие из купцов привыкли все мерить только деньгами. Но Торговый дом Захаровых был известен многим. Отец Владислава, Степан Григорьевич, не мало сделал для того, чтобы стать поставщиком двора Его Императорского Величества. Среди покупателей и постоянных клиентов Торгового дома Захаровых было не мало важных людей. Некоторые даже становились "дружны" с семьей Захаровых, да и самого Владислава звали на семейные вечера и праздники. В какое-то время он все же стал склоняться к мысли, что не все дворяне так плохи, как кажутся. Например, Владимир Петрович Самойлов. Владислав Степанович был двоякого мнения о своем зяте, ведь и он поимел выгоду от брака с Викторией, сестрой Владислава. Но с Владимиром Петровичем он общался довольно по доброму, и считал, что для Виктории он стал очень хорошим мужем. Но, все же, общение с крестьянами и мещанами доставляло Владиславу Степановичу большее удовольствие. Люди они были простые, рабочие, не привыкшие к витиеватым выражениям и пространным фразам. С ними можно было легко говорить по делу, и они прекрасно понимали, что получают оплату за хорошую и честную работу. Владислав всегда считал, что труд должен быть оплачен, поэтому отчасти он был против крепостничества, считая, что это ущемляет права. Но ведь он был далек от политики, поэтому подобные мысли, в отличии от бунтовщиков, которые минувшей зимой вышли на площадь, он держал при себе.
- Меня зовут Захаров, Владислав Степанович, и я вот по какому вопросу.
Владислав огляделся, ощущая, что не вот так вот стоять перед человеком. Глядеть на него сверху вниз тем более не хотелось, поэтому он протянул руку, предлагая Егору помочь встать.
- Не далеко от Санкт-Петербурга есть часовня святого Иоанна, - начал пояснять свою просьбу Владислав Степанович. - Точнее, скоро будет. Строительство ее только завершилось, а вот к росписи еще не преступали. Как часовню освятят, настоятелем ее будет отец Павел, но уже сейчас он вкладывает не мало сил в нее. Так вот, отец Павел, как оказалось, дружен с отцом Михаилом, настоятелем этого храма. Отец Михаил рассказал отцу Павлу о тебе, очень хвалил тебя, а тот мне. Хотел я предложить тебе расписать часовню. Она, конечно, поменьше этого храма будет, но расписать нужно будет всю, а значит, заплачу, как подобает, за такую работу. Если нет других дел у тебя, Егор, если не обещал кому-то уже, что возьмешься за его работу, то хотел бы я потолковать про это.

- Угодно, братец, угодно, - ответил Владислав Степанович. - Пойдем, глянем.
Владислав Степанович, конечно, слову отца Павла верил, но если тот даже фамилию спутал, то могло привидеться всякое. К тому же, младший Захаров привык платить за работу, если та была сделана ладно и качественно. За дурной труд не стоило и церемониться. Таким он и видел устройство в работе Торгового дома и заводов. Мужики должны выполнять свою работу хорошо, за что и получать хорошие деньги. А коль работа из рук вон плоха, то и не стоит держать человека на месте. Тогда и хорошо будет, если мужики привыкнут к хорошему расчету за просто честную работу. Рассуждения эти, конечно, шли в некоторое отдаления от крепостничества. Ведь и Захаровы крепостных имели, которые на заводах работали. В отличии от наемных получали они менее положенного. Но Владислав Степанович был далек от реформаторских мыслей, зато как устроить службу наемным, чтобы выгодно всем было, знал.
- Не дурна, - Владислав Степанович встал напротив Пресвятой Девы Марии, разглядывая ее. В искусствах он понимал не очень много, но видел, что работа была выполнена хорошо. Лик Девы Марии с младенцем выглядела как на иконах в Соборе Казанской иконы Божьей Матери, где Захаровы бывали иногда по воскресеньям. Собор был новый, построенный чуть более десяти лет назад, и уж очень этим привлекал Софью Павловну, матушку Владислава. Владислав Степанович еще какое-то время посмотрел на роспись, словно действительно мог оценить ее художественную ценность. Так он стоял, пока Егор вновь не заговорил.
- Краски, говоришь? - Спросил Владислав Степанович, поворачиваясь к мастеру. Впрочем, ничего удивительного в этом не было. Проект Захарова предполагал роспись всего храма, восстановление которого уже шло вовсю. Где-то еще шли работы, но Владислав рассудил, что пока что Егор может заняться внутренним убранством алтаря. - Будет тебе голландские краски, коль хочешь, - кивнул Владислав Степанович, пытаясь вспомнить, слышал ли он про купца Бабичева. Может быть и слышал, только дел с ним не имел. - Только дело там еще вот в чем, братец, - добавил Владислав Степанович, решив, что стоит рассказать сразу обо всем, чтобы Астафьев сразу знал, за что берется. - Храм этот восстанавливается, был разрушен прежде, но отец Павел некоторыми росписями дорожит очень. Что-то заново отстроили и там новые росписи нужны, вот как здесь, а что-то восстановить надо. Например, в алтаре. Они уже блеклые, кое-где краска облупилась. Сможешь восстановить?
Не смотря на то, что меценатом был Владислав Степанович, отец Павел, настоятель храма, имел весомое слово. С ним спорить Владислав Степанович не хотел, оттого и старался действовать с ним заодно в этих вопросах.
- Вот что сделаем, - предложил Владислав Степанович, - поедемте со мной в Петербург, оттуда к храму. Он не так далеко, всего в верстах десяти от столицы. Там ты сам посмотришь, как обстоят дела. Если возьмешься за дело, то сразу же поговорим о задатке, если же нет - то не буду держать на тебя зла, получишь за издержки и будешь свободен. Если, конечно, нет никакой иной работы или иных обязательств перед кем-то.
Владислав Степанович протянул руку мастеру.
- И не барин я тебе вовсе, - довил младший Захаров, улыбаясь дружелюбно и открыто. Вновь подул сильный ветер, и Владислав Степанович посмотрел на небо, которое заволокло тяжелыми серыми тучами. Мелкий дождь начал усиливаться. - Будем считать, что я тебя нанять хочу и честно расплачусь за работу. Договорились?

Отредактировано Владислав Захаров (2021-05-04 11:40:30)

Такой подход Владиславу Степановичу понравился сразу. Он любил деловых людей: тех, кто умел и знал, как делать делать, а не просто говорил о них. И сам он был дельцом такого рода. Но купцам под другому нельзя было, так, по крайней мере, считал сам Владислав Степанович. Конечно, были те, что совсем по иначе оценивал и свое состояние, и свое положение. Среди знакомых Захаровых купцов было не мало. Многие хотели водить дружбу с ними. Конечно, речь больше шла об отце Влада, но и сам младший Захаров был лично знаком с многими. Некоторые из них выставляли свои богатства на показ и кичились ими. Другие - считали себя выше остальных, поскольку имели статус и положения. Третьи же - делали все, чтобы приумножить свое богатство, при этом пользуясь различными способами. Никакая из этих позиций Владиславу Степановичу не нравилась. Он считал, что главное - это делать что-то, работать, приносить пользу. И каждая работа, именно честная работа, и должна стать способом для того, чтобы приумножить накапливаемый капитал.
Однажды Владислав Степанович читал о Бенджамине Франклине. Его называли отцом-основателем Америке, но, помимо этого он был ученым, философом и писателем. Бенджамин Франклин умер почти сорок лет тому назад, но какие-то сведения о нем дошли и до Российской Империи. Владислав Степанович, который бывал в Европе, именно там и нашел небольшую книгу о нем. Именно там и упоминалась фраза, которая ему крайне импонировала. Бенджамин Франклин говорил: "Тот, кто считает, что деньги будут делать все, вполне может быть заподозрен в том, чтобы делать все ради денег".
Владислав Степанович хотел же жить иначе. Поэтому, в первую очередь, он предлагал Егору не деньги, а работу. И купец отметил, что именно на работу согласился Астафьев. Значит, ладно дело сделает.
- Будет время, - кивнул Владислав Степанович, - часовня еще только восстанавливается, и помогает ему в этом не только я. Есть еще добрые люди, что жертвуют на часовню. Но все это не быстро делается, да и мастеров толковых найти не так и просто. Поэтому будешь делать так, как тебе удобно. А ответ будешь держать только передо мной и отцом Павлом. Но, думаю, что вы поладите. Дело общее, да и благое.
Конечно, о своих причинах подобной благотворительности Владислав Степанович не рассказывал, но это было и не важно. Главное, что он деле они уже сговорились.
- Найдется, как же не найдется? - Улыбнулся Владислав Степанович и хлопнул Егора по плечу. - Ты здесь подожди. Сейчас позову своего приказчика, мы вместе приехали. С ним то как раз потом за красками и поедете. Скажешь Теофилу Ивановичу, что требуется. В деньгах стеснены не будите, так что пока будем в Петербург возвращаться, подумай, что потребуется для часовни.
Теофил Иванович действительно обнаружился неподалеку. Он стоял около оврага, за которым начинался лес. Сейчас, после вчерашней непогоды, особой красоты в природе сыскать Владиславу Степановичу не удалось, поэтому какое-то время он пытался понять, что там углядел Теофил Иванович, и только затем окликнул его.
- Все уже? - Спросил Теофил Иванович, как то нехотя отворачиваясь от созерцания леса. Владислав Степанович кивнул, так и не поняв, что там его друг углядел.
- Пойдемте, - сказал Владислав Степанович. - Там верно Егор Астафьев уже и собрался.
Захаров решил, что стоит дать какое-то время Егору, чтобы он собрался и закончил свои дела здесь, в этом храме. Конечно, работа его была здесь закончена, но все же уезжать вот так, никого не предупредив, тоже было не правильно. Поэтому, вернувшись обратно к экипажу, они стали ожидать Егора, чтобы отправиться в путь.