Раннее утро. Багровое зарево на востоке, предвестник нового дня, ещё совсем робко показалось над шпилями столицы, ещё горят фонари на Сенатской площади, освещая уже с раннего утра собравшихся толпы жителей Санкт-Петербурга. Кажется, они поспешили явиться узнать о том, что на престол сегодня должен взойти новый император. Николай Павлович. Младший брат почившего императора Александра Павловича. Ожидать, что в честь празднества будут раздаваться подарки, серебряные рубли и снедь. Если бы...
  "Ждите завтра, ваше Высокопревосходительство, мятеж перед дворцом. В казармах вовсю идёт агитация, солдаты Московского полка слушают Бестужева" - выпалил он, вбежав к Любомирскому. Вбежал без доклада и без стука, лишь сказав караульному "впусти, дело важное, ждать нельзя никак". Сказал ли он что-то новое или всё и так было известно тайному советнику? Он ожидал изумлённых слов Анатолия Петровича "вы с ума сошли". И гневных речей от своего прямого начальника. Но, похоже, серьёзность предстоящего события перевешивала все эмоции. Завтра должны присягать новому императору, и не до пустых речей.
  Всю ночь Владимир разъезжал по мостовым Санкт-Петербурга. Ездил в простой двуколке и основательно замёрз. Приезжал по адресам, стучался в двери членов почётного Синода, к сенаторам, передавая высочайшую волю собираться и ехать присягать Николаю Павловичу. Так что в это раннее утро уже все собрались. Кто-то отправился созывать полки, где офицеры не вступили в союз с заговорщиками. Успели. Опередили тех, кто планировали устроить крупное выступление с целью сорвать присягу.
  Только в 6 часов утра Владимир оказался в Зимнем дворце, исполнив последнее поручение, данное Любомирским. Все члены Сената и Синода здесь. Или почти все. Войска, верные Николаю, ещё не подтянулись. Их совсем мало. Зато очень много людей - мелкие торговцы, ремесленники, рабочие, мастеровые, крестьяне, приехавшие к барам в столицу, мужики, отпущенные на оброк, разночинцы, были купцы, мелкие чиновники, ученики средних школ, кадетских корпусов, подмастерья. Казалось, они пришли чтобы приветствовать нового Государя. Если бы всё это было так. Но Владимир видел, что происходило сегодняшней ночью. Мятежные офицеры призывали явиться на Сенатскую площадь совсем не для того чтобы поддержать Николая Павловича, светлейшего князя. Пока ещё светлейшего князя.
  Становится тепло. Владимир успел выпить горячего чая во дворце и съесть кусок сдобы. Хоть как-то отогреться и поддержать силы. Всю ночь он не позволял себе остановиться ни на минуту, хотя многие трактиры в городе сегодня работали, не закрываясь. Спешил. боялся, что хоть к одному из списка не успеет заехать. Некоторые сразу же собрались и направились во дворец. Некоторые колебались, и приходилось уговаривать. Даже угрожать. Угрожать, несмотря на разницу в чинах. Ссылаться на более высоко стоящих людей. Убеждать и спешить дальше.
  "Как ворвутся всё же мятежники. Пристрелят или штыком заколют. А будь что будет."
  Но пока нет солдат на Сенатской площади. а они будут. Однозначно. Владимиру было непонятно, что же медлят там, наверху. Что же происходит? Неясно.

- Ваше Высочество, московцы… - навстречу великому князю бежал его адъютант и верный товарищ, Илья Бибиков. В его руках было небольшое письмецо, наверное, от барона Фредерикса, командира полка. По встревоженному лицу адъютанта было ясно, что ждать добрых вестей не стоит.
Михаил тяжело, устало вздохнул. Кажется, с самого того дня, когда в Варшаву пришли вести о кончине императора Александра, он и не слышал более никаких добрых предзнаменований. Ему даже некогда было оплакать своего старшего брата, который был для него одновременно и восприемником - крестным отцом. Его же крестной матерью была старшая сестра Александра, которой он и вовсе не помнит (она умерла в самом расцвете своей молодости). В каком-то смысле младший великий князь остался в день смерть государя сиротой. Но думать об этом было некогда, как некогда было и оплакивать ни брата, ни свою собственную участь. В Варшаве он уговаривал Константина отправиться с ним в Петербург и принять по закону трон. Тогда он ещё не знал о тайном манифесте, от цесаревича как раз и узнал, что наследником является Николай. Загоняя лошадей он мчался в Петербург, чтобы получить поручение от матери и брата вернуться в Польшу. Вдовствующая императрица наставляла младшего сына, просила передать её настойчивые слова Константину, дабы тот понял, что из-за его решений может пролиться кровь. Покидая покои матери Михал лишь угрюмо заметил: “Il n a pas encore, mais il coulera”*. Он знал, что Константин не поедет в Санкт-Петербург ни под каким предлогом, а тайный манифест не убедит полки. Кровь прольется…И она пролилась.
Едва Михаил утром 14 декабря вернулся в столицу и передал старшему брату письмо и отречение от цесаревича, как к нему, как к генерал-фельдцейхмейстеру, явились с донесением от генерал-майора Сухозанета: в артиллерийских казармах часть офицеров и солдат отклоняются от присяги. Оставив нового государя - до сих пор страшно было поверить, что крест управлять этой огромной державой теперь лежит на плечах его дорогого Николая - он направился к своим артиллеристам. В ужасе великий князь слушал о том, что его якобы вместе с Константином силой удерживают в Варшаве, пока Николай узурпирует трон. Личное явление пред их очами, кажется, успокоило артиллеристов, и они в итоге подчинились требованию принести присягу новому законному императору. И Михаил собирался уже отправиться обратно в Зимний как на дороге появился новый нарочный.
Спешно великий князь прочитал сообщение в записки и поднял взгляд на своего адъютанта
- Московский полк не хочет присягать, - голос Михаила Павловича не дрожал, наоборот, был ровен и суров. - Командиры Шеншин и Фредерикс тяжело ранены, часть полка самовольно ушла из казарм с распущенным знаменем.
Письмо было нервно смято пальцами, чем и выдал великий князь свое истинное состояние.
- Прикажи кому-нибудь ехать в Зимний, доложить Его Величеству. А мы к Семеновскому мосту в казармы Московского.
И вновь по прибытию в казармы от оставшихся солдат он услышал про оковы, в коих держат его в какой-то варшавской тюрьме.
- Вы видите, стало, как вас гнусно обманули, - только и смог вымолвить великий князь, все более раздражаясь, каждый раз слыша одну и ту же мерзкую ложь, коей заставляли солдат и офицеров идти на измену. - А готовы ли вы теперь, когда правду знаете, принести присягу законному государю русскому, императору Николаю Павловичу?
И убежденные отвечали, что рады, а чтобы окончательно убедить их в том, что нет и в помине никакого переворота, сам и Михаил здесь же вместе со своими московцами опустился на колени возле священника и под открытым небом принес присягу брату. Первую в своей жизни. Тому, кого любил самой чистой братской любовью.
- Теперь же, раз нашлись мерзавцы, которые очернили мундир ваш, докажите, что среди полка есть и честные люди. Поведу вас против вашей же братии, которая забыла свой долг. 

Отредактировано Михаил Романов (2021-01-06 09:20:41)