Я приглашу на танец память, и мы закружимся вдвоем,
И вместе с нами, вместе с нами
Помолодеет старый дом.
Ну а когда погаснут свечи,
И за окном рассвет вздохнет,
Произнесет - "до скорой встречи"
Мне тихо память, и уйдет. (с)

Он давно уже похоронил себя в плане отношений вместе с ушедшей из сего мира Марией. Первая любовь давно позади, и это тогда когда он и тогда был не юнец, а она совсем девушка... Он никогда о ней не забывал до конца, хотя был счастлив с Машенькой. Он старался об этом не думать. Весь отдался службе, и только ночью, оставаясь один, он предавался воспоминаниям об ушедшей любви. Он берег Марию, не вспоминал при ней Тату, но она знала, что когда они поженились по воле их родителей, он любил другую. Это частая практика того времени. Решало приданое и расчет, а не чувства. Впрочем, он и сам был виноват. Встречаться и любить - одно. Но то ли он был робок тогда, то ли еще что-то, но он не решился явиться к Бартеневым, официально посвататься, как того требовал обычай. И упкстил свое счастье. Отец надавил на Тату, и она стала супругой Извекова, его хорошего приятеля, с которым позже, после отставки, Любомирский имел много дел по службе. Да, он бывал в их доме, но держался на почтительном растоянии, они дружили домами, и только. Воспоминания все равно вставали пред глазами, та их тенистая аллея, беседка, в которой они прятались от летнего дождя в ее именье. Как будто это было совснм недавно, и одновременно - так давно, что словно во сне или в ином мире... Причем ни у Любомирских, ни у Извековых с детьми не получалось, Бог по какой-то причине не смилостивился над ними. Или обрывалась беременность, или дети погибали при родах. Или не получалось зачать. Точно наказывала судьба за что-то... И вот одна трагедия за другой. Простудился и умер Извеков, а вскоре ушла его милая Мари. Тогда был еще жив прежний Государь Александр Павлович. Во время траура они виделись, но редко, он старался ее поддержать как мог. И даже на какое-то время он потерял ее из виду, а ведь даже те поверхностные встречи, официальные визиты были неким утешением... Конечно, она уехала в имение... Он так поступить не мог, служба требует своего.
И вот не так давно он снова ее встречает на светском рауте, она музицирует для гостей. Он заслушивается - и узнает ее, ее такой родной голос... Они встречаются. И снова оживают чувства... И сегодня жаркой летней ночью, замученный воспоминаниями и снами из прошлого, он проснулся с мыслью. Не пора ли уже решиться и не упустить снова свое счастье?
  Он велит подать экипаж, и является в гордской дом Извековых, просит его принять. И когда уже он перед ней, и видит снова это безумно дорогое и любимое лицо, он решается. И говорит:
  - Татьяна Михайловна, простите мое вторжение, прошу выслушать меня... Понимаю, что это может звучать по меньшей мере странно, если не кощунственно.. Люблю я вас, больше жизни. И прошу вас быть мой женой. Мы с вам и упустили свой шанс когда-то. Может быть, стоит попробовать исправить сию ошибку? Но если я вас сейчас разгневал, прошу вас простить меня, и больше не будем говорить о этом...
  Что-то она скажет? Он со страхом ждал...

- Благодарю, с радостью отведаю чайку с вареньем. Как поживаю? Настолько хорошо, насколько вообще может жить одинокий вдовец, - честно признался Анатолий Петрович. - И если б не служба моя, тяжко бы было. Еще более чем на самом деле есть уже, ибо без вас и сон становится мукой. Думал, время лечит, и почтение к другу не позволяло мне говорить с вами о сем, но пора.
Если честно, он болялся отказа, ожидал, что она может попросить время на размышления, но нет. Неожиданно все оказалось легко и искрене, словно они скинули какие-то маски и заговорили их чувства. Сердца обоих рвались навстречу друг другу, кричали "да, и и перед глазами стояла юность, их прогулки, встречи, их беседка, их речка недалеко от имения, и все, все мгновения пережитого. и вместе, и врозь...
  - Тата... Тани... Милая... Спасибо... - он забыл этикет, взял ее руки и стал покрывать их поцелуями, - я ждал этой минуты... Вы сделали меня сейчас счастливейшим из смертных..
   Он рисковал позволить себе и большее, но тем не менее сдерживался. Сейчас войдет прислуга с чаем, и истолковать это не так, как им хотелось бы. Да, они выстрадали свои чувства. Но мнение света безжалостно. да, прошло много лет, и довольно уже таиться. И они не будут. Больше никто не украдет их счастья. Но объявить об этом надо как подобает. Назначить день венчания, пригласить всех родных... Столько хлопот впереди.
  Как раз принесли чай, и они с достоинством сели. Чай был вкуснейший, и согревал вдвойне, ибо был частью ее, хоть подала его прислуга. Частью ее дома, ее мира. И скоро этот мир будет его повседневностью. Он и осознавал это и не верил своим глазам и рукам. ему казалось, что он снова спит, и милосердный Морфей снова представил его взору ее милый образ. 
   - Тата... Я любуюсь вами и думаю что мне снова все это снится. Что я проснусь, и больше не увижу вас, снова оставшись один в своей спальне... Поэтому не хочу отпускать ваши руки. - признался он честно. - Вам, наверно, это кажется, по меньшей мере странным. Я зрелый мужчина, повидавший немало, в том числе ужасы войны, и те дни недавние, когда решалась судьба нашего Отечества. И сейчас веду себя как мальчишка-романтик... Спасибо вам еще раз. И теперь не будем упускать наш шанс. Мы его упустили тогда. Мне стоило явиться к вашим родным, свататься уже тогда. И теперь не будем откладывать. Давайте обговорим наилучший день для нашего с вами венчания. Объявим всем о нашей любви. Пригласим всех наших друзей и родных. Мы должны это отметить как подобает.

Любомирский не спешил пить чай. Он не хотел отпускать любимую. И слушал ее. Тата права. В то время было четкое разделение на женский и мужской досуг, и у женщин возможностей отвлечься от грустных дум было меньше. Да, тоже и у него были книги, и тоже воспоминания, но у него и правда была служба, дело, которым он жил, и которому будет отдаваться весь до преклонных лет. У дам, конечно, другие задачи - дом и уют. Кто-то из них мог заниматься и предпринимательством, но большинство именно барынь, не купчих, все же предпочитали светские развлечения. Траур, конечно, их прерывал, но те приемы, вроде того, на котором он ее снова повстречал, были обычны для Петербурга. Он их посещал, мог казаться настоящим светским львом, умело шутить, поддерживать беседы на разные темы. Но не стоит поддаваться его обаянию, и лучше меньше обсуждать при нем политику, с заговорщиками 1825 года покончено, их уже кто-то и окрестил декабристами - и все же. Дурные идеи заразны, и он бдил, слушал, запоминал. И потом сказанное могло обернуться как минимум допросом. Если не ссылкой и не каторгой. А то и казнью. Как это было с заговором Лопухиных при Елизавете Петровне. Болтали по гостиным, а потом кучу народу сослали, урезав языки, в Сибирь. Доболтались. Он работал так же. Беря пример с Шувалова и Алексея Петровича Бестужева. Это касалось и сплетников. Вздумай кто распускать злые языки – он найдет чем ответить. Как один кардинал французский сказал – дайте мне пять строчек честнейшего человека и я найду, за что его посадить. Его самого и считали таким серым кардиналом Российской империи. Так что разговоров по поводу их предстоящего брака он не боялся. Бояться должны другие.
  Но сейчас этот мрачный слуга Государев, как его обзывали с усмешкой недруги, и с восхищением - друзья и подчиненные, думал не о службе. И иногда и он посещал приемы вполне для невинных личных целей, и снова обрел личное счастье, которое сегодня стало реальностью.
- И большей глупости мы не могли совершить... Но все позади... Тата... Мне порой сейчас кажется, что я сплю, и скоро проснусь один, в спальне своего городского дома, и помчусь на службу, чтоб забыть обо всем до вечера... И да, какое счастье, что это явь все же, а не сон...
  Слова об отце и сожаления о прошлом заставили его вспомнить отца Таты. Покойный Бартенев шутить не любил, и если что-то решил, его не переубедишь. Вряд ли бы у Таты тогда что-то получилось. Тогда отдал бы он непокорную в монастырь. И хорошо если настоятельницей там будет добрая и мудрая женщина... Он был знаком с настоятелем Исаакиевского собора отцом Иоанном. И слышал его историю про сестру... Кто кому тогда исповедовался? Поди пойми сейчас. Тогда он был подкошен потерей Маши, и еще не встретил снова сидящую перед ним Татьяну,
  - Не стоит винить себя за прошлое, - мягко сказал он, гладя ее руки. Ему не хотелось их отпускать. - Все позади... Да и не смогли бы мы ничего сделать.. Вспомните как настойчив он был. Если давал две недели. Обычно к вам мягкий, за непокорность он мог вас серьезно наказать. Я все узнал позже. - формально он тогда был еще военным, но уже в те годы проявлял способности к сыску. И во время службы не раз проявил себя как военный разведчик скорее, разоблачив не один раз засады и диверсии французов, с риском попасть в плен.
- Пожалуй, да, лучше всего это сделать в Покров, я поговорю с отцом Иоанном, настоятелем храма, я с ним дружен. Накоец мы вместе, милая моя Тата, любимая, и будь что будет...
И все же ему пришлось отпустить ее и отхлебнуть вкуснейший мятный чай. Надо узнать рецепт, впрочем, как поженятся они, кухарка Варя будет готовить им всем. И они еще напьются чаю, и не только чаю...

Снова и снова признания, приправленные горячим чаем, принесенным горничной на подносе. с блюдцем, с пазной выпечкой вприкуску. Это помогало легче течь беседе. Не хотелось уходить, он смотрел на нее и если уже оставил ее руки, то его глаза не оставляли его любимую Тани. Он поставил чашку на блюдце и произнес в ответ:
  - Собственно, мы оба с вами словно заснули и видим сладкие сны, и если это сон на двоих, то стоит задуматься. -  с долей юмора сказал действительный тайный советник. - Может и стоило, но зная вашего батюшку - цена могла бы быть дорогая. Вплоть до лишения наследства. Вообще - лучше думать о том что мы можем сделать сейчас, а не о том что мы не смогли сделать когда-то. А именно сейчас мы можем снова стать счастливыми.
  Это правда. Он всегда смотрел больше вперед, если слишком много думать о то чего мы не сделали - так не решишь никакой вопрос и лишь испортишь себе здоровье и настроение. Текущие проблемы по службе требуют немедленного решения, и вариться долго в том что когда-то сделал или не сделал - он смысла не видел. Что-то делать надо было тогда, а сейчас это сотрясание воздуха. и сделать что-то именно сейчас - это венчаться и оставить прошлое в прошлом. Сказать ему спасибо за уроки и отпустить.
- Знаете, а ведь ещё три года назад я чуть не ушла в монастырь, слава Господу, что мой духовник, отец Пётр, отговорил меня от этого шага, сказал, что ещё снова я пойду под венец и буду счастлива.
Интересные факты мы пророй узнаем... Не будь этого священника, наверно они бы потеряли друг друга навсегда... И потяни он еще - наверно так именно и случилось бы... Они счастливы - он успел, и священник этот вовремя сказал эти мудрые слова. В монастырь идти это не умереть, это не конец жизни, но выдержат ли они это? Он - потерю ее навсегда, она - потерю всяких надежд на счастье?
И далее серьезное признание. Он понял что им, возможно, уготовано испытание... Никто не знает будущее, а волхвов и предсказателей Евангелие всегда осуждало. Он был готов принять все. Что бы их ни ждало.
- Я вас люблю всем сердцем и всей душой, поэтому не имею право обманывать и лукавить. Вы, конечно, мечтаете о детях, но не уверена, смогу ли я исполнить своё женское предназначение и подарить Вам наследников. Знаете сами, и с Павлом Васильевичем у нас не было детей, и, может статься, что и нам с Вами Господь не даст счастья стать родителями. Готовы ли Вы взять в жёну с большой долей вероятности пустоцвет, лишив себя шанса быть отцом и воспитывать своих детей?
  - Душенька моя, это вы не уверены, но для сего утверждения так уверенно доктор надобен. Я о том позабочусь. Сколько в истории мира и нашего отечества долго Господь детей не посылал, ан нет, уж в зрелые годы появились. Из расчета и одного лишь уважения дети и не родятся. Я приму любую судьбу с вами. Ну не суждено и не суждено. значит просто согремся с вами любовью нашей на закате жизни. Хотелось бы, попробовать стоит, разобраться, А там - как Господь распорядится.
  Не совсем его слова, а отца Иоанна, но верно он мыслит. Не всегда им Синод доволен, но и прежний и нынешний Государи недаром его проповеди ценят. И Анатолий Петрович перенеял многое у него. Так и жить легче, и не таким грешным чувствуешь себя, и мудростью наполняешься. Принять надо все что Бог дает. все к лучшему, все нам на пользу...