Любой отец рано или поздно задает себе вопрос - смог ли он сделать своих детей счастливыми? Сомневаться в этом были основания. Он руководствовался соображениями репутации семьи и выгоды. В то время иначе браки в основном и не заключались. Хорошо если совпадал интересы семей и чувства той пары, которую соединяли. А иногда нет. И как он убедился, дети не всегда благодарны за иные родительские решения. В России, правда, более послушны родительской воле, драм на почве бунта против излишне меркантильных решений отцов в целом в Европе больше. Он это знал из газет, из рассказов заезжих посетителей Торгового дома Захаровых. Но  его семью в определенной степени это коснулось. Бунта не было, но обида на отца у Натальи и Анны была за то что старшая, Виктория, вышла замуж именно по его расчету, по родительской воле отца, т.к. мелкопоместный дворянин Владимир Петрович Самойлов показался ему достойной партией для дочери. Он знал, что Наташа ему этого не может простить, а Анна и вовсе сбежала...
  Но все это в будущем. Недавно женился старший сын, Владислав, на младшей дочке мещанина Ильина. С одной стороны, он понимал, что Ильину сей союз более выгоден, чем самому Степану Григорьевичу, но воспитание и благонравие Марии Петровны, интерес ее к ее сыну расположили его к ней, и он одобрил выбор сына, и дал благословение ему просить руки Марии. Смущало одно - Влад был молод, горяч, и если в делах он вырос надежной опорой отцу, то можно ли так сказать о его чувствах? Впрочем, он верил, что если Влад сам просил руки у отца Марии, значит, вряд ли он поведет себя как пошлый ветреник из драматических представлений театра господина Белозерова или из тех романов, которые любят читать его дочери. Брак, по его мнению, дело серьезное, и именно поэтому он руководствовался мудрым и дальновидным расчетом   при заключении подобных сделок, а именно так и можно расценить то, как заключались в то время брачные союзы...
   Уже прошло несколько месяцев. Влад с женой жили не отдельно, а в одном доме с родителями и с сестрами, было венчание, был брачный пир, а затем - простая повседневная жизнь большой купеческой семьи. Но как-то поговорить по душам не удавалось. Но как-то он сидел в гостиной и читал "Ведомости", когда она вошла за какой-то надобностью. Скоро было время пить чай, что было традиционо в купеческой семье, и скоро все все равно собрутся за столом, поэтому Степан все дела отложил. Влад был тогда в конторе, и присоединится к ним позже, и Степан Григорьевич, отложив газету, обратился к ней:
   - Здравствуй, сношенька, милая. Рад видеть тебя. Как дела твои, как в новой семье? Что Влад, не обижает ли? Внуков-то когда ждать? - говорил он весело, ему показалось, что Мария чем-то озабочена, и решил подбодрить ее.
   - Сядь посиди, поговорим, - предложил он ей сесть рядом на диван в гостиной. - Скоро чай подадут, а пока хочу побеседовать с тобой, мы же пока так и узнали друг друга толком, а мы теперь одна семья.

Отредактировано Степан Захаров (2022-04-27 00:23:55)

- Шитье, говоришь? - он оглянулся. Как раз на кресле возле них лежали забытые Машей пяльцы с красивым узором на тему русских народных сказок. Очень нежные цвета, игриво и при этом чувствовалось, что работа делалась с любовью. Влад должен такое оценить, если он не ошибается в сыне. - Не это? Прекрасная вещь получается, ты умничка. - он подал ей платок с вдетыми пяльцами и начатой вышивкой.
    - Думаю что да, - это было не просто подарком, по мнению Степана. Это маленькие знаки внимания, которые всегда ценны, особенно через время, даже если кажутся пустяками. Он сам дарил Софье разные милые мелочи. Она казалась властной, харизматичной, но никогда не была домашним деспотом, всегда уважала авторитет мужа, и была заботлива с детьми, проявляя строгость и материнский авторитет лишь тогда, когда это было нужно. Или прислуге что приказать, она им спуску не дает, строго держит. Не неволит зря, но работу требует. Нередко и она его так же радовала рукоделием, и он ей или покупал, или мастерил что-то руками, благо отец с детства приучил его к труду, и не только к счету и работе торговца, но и просто чтоб мог руками что-то сделать, и он, когда был свободен от дел в конторе, делал что-то на досуге. Если мужик не будет работать, он, по мнению Степана Григорьевича, никуда не годится. Потому для себя завел увлечение делать из дерева что-то по мелочи, вспоминая юность. Все время тоговать не будешь. Надо чтоб мысли и руки были заняты делом всегда. Тогда дурь в голову не пройдет. Но - вот не слишком ли заработался Влад? Бумаги бумагами, но любимая жена тоже внимания требует. Он, как бы ни был занят, всегда найдет время и для Софьюшки, и для детей. Не то так и правда внуков долго ждать придется...
   Не в его правилах было влезать в личную жизнь детей больше положенного отцу, но он дал себе слово как-нибудь намекнуть Владиславу, что надо быть повнимательнее к жене. И краснеет она аки девица... А какие счастливые они были поначалу! Влад только о ней и говорил, выпросил его отцовское благословение, сам к Ильиным сватался... Не особо-то и работал. Степан сильно не ругал сына, дело молодое. У самого такая полоса была - кто от от влюбленности когда спасся? А теперь что-то уж и правда больно много работы... Он узнает осторожно, что происходит...
   - Мужик без работы что птица без крыльев, - сказал он девушке. - Ты уж потерпи, доченька, я вот тоже в свое время работал много, Торговый дом, шутка ли... Рад я что ты такая мудрая. Счастье Владу, что такую жену добрую как ты выбрал. Пусть бережет тебя.
    Он знал что говорил. Они потому с Софьей и прожили вместе столько лет, что та терпела его отлучки по работе и долгие сидения в кабинете, и он, всегда когда был свободен, был ласков и внимателен с ней. Крепкая дородная руская женщина, она в его объятиях она чувствовала себя в надежных сильных мужских руках, когда хочется быть слабой и отдохнуть от хлопот и необходимости быть сильной хозяйкой дома и супругой известного купца. И желал того же счастья своим детям. Да, брак их по расчету, как говорят, "стерпится-слюбится", но как-то постепенно не страсть, не книжная влюбленность, а такая тихая любовь, более надежная, чем все романные страсти, такое теплое чувство возникло меж ними, ведь нельзя не любить мать своих любимых детей, Лади, как мило называет сына Маша, Наташеньки, Виктории, Анны... Вот единственное о чем он и вспоминать не хотел. В то время то что Анна сделала - это все равно что в публичный дом идти. И это позор не только для него, купца первой гильдии и поставщика двора.. Поэтому запретил при нем ее упоминать, и сам, если невольно вспоминал, хмурился...
  Он осекся и посмотрел на Машу. Не испугали ли ее его хмурые брови?
- Не беспокойся ни о чем, душа моя. Мы, старики, любим поразмышлять о своем...- он слегка обнял ее и поцеловал по-отцовски в лоб. Эта девушка в чем-то заменила ему сбежавшую беспутную Анну...

Отредактировано Степан Захаров (2022-05-06 19:43:41)

Степан с трудом удержался, чтобы не отдёрнуть резку руки и не сказать гневное "что я, царь Александр Павлович что ли", настолько удивило его рукоцелование, но сдержался, только аккуратно всё же вытащил руку из белых ручек Марии. Руки пусть царям целуют за великую милость, а он купец, и не привык к таким почитаниям. Да, он Захаров - старший, привык уже быть главой семьи, привык к тому что его воля беспрекословна, и Виктория пошла замуж за Владимира Петровича по его воле, не по своей, и разве что Анна решилась пойти против его воли, навлекла позор на семью, потому пришлось сказать "не дочь она мне более", раз пошла против воли, но вот такое почитание - это излишнее. И нравы ы купеческих семьях иные, чем в дворянских, даже царь Пётр великий, основатель империи, не облагал купцов налогами на бороду. При этом вспоминании Степан вспомнил его предка, Луку, что пеньку в Англию продавал да бороду не брил.
  - Полно тебе будет, полно. - Степан Григорьевич забрал руку, и присел за стол. - А чаю попью.
  Запыхтев в бороду, Захаров - старший тяжело сел на лавку, принимая от Марии чашку чая и не спешил пить, ожидая, пока сноха не нальёт себе и не присядет напротив. Хорошо бы, согласен, собрать за одним столом Наталью и Викторию, а об Аньке чтоб не вспоминали. Он и сейчас не понял, о ком говорит Мария, двое дочерей, они и есть, его сын как раз должен добраться до имения Самойловых, где, если верить письмам одной девки из челяди, много забавного происходит, да только незачем упоминать при всех о нравах его своенравной дочери. Неизвестно, что поменялось, но Владимир стал почти затворником, урядник приезжал и не единожды, тревоги росли в душе Степана Григорьевича, и решение Владислава проведать сестру было встречено с тайной радостью. Степану ещё предстояло узнать, что дочь его с мужем скоро переедет в Санкт- Петербург, зять вернётся на службу и видеться с дочерью будет намного легче.
  - А мята у вас знатная растёт. И вправду, от неё все тревоги вон.
  Степан принял чай из рук Марии. Крепкая мята да душистая, как он помнил, и всё забывал отростки попросить, всё дела купеческие не давали покоя. Как засядешь с управляющими, так и щёлкаешь счётами. Бывает, по целым дням вот так и щёлкаешь, перегоняя костяшки из одного конца в другой, сколько выгадал или сколько убытку понесли. А хлопот с недавних времён добавилось, как получил он долгожданный патент поставщика двора Его Императорского Величества. И право использовать вензель Александра Павловича. Казалось бы, получил, можно и на покой, и сыну не страшно передать дела, толковый он вырос, да пока силы есть, на покой рано.
  - Даст Господь Вседержитель, соберёмся. Отслужим в церкви да можно и посидеть за столом. Владимир бы приехал, да ему хлопот сейчас хватает.
  Оно и вправду, не обманул он с ожиданиями Степана Григорьевича. Он редко ошибался в людях. Будет ли работник справно трудиться или отлынивать будет, сразу видел. И Владимир, не промотал приданное, в дело пустил. Словно и не дворянин от рождения, не мот и не кутила.
  Степан с шумом отхлебнул из блюдечка, потянулся за баранкой.
  - Далековато возочка, подай, Машенька. - Попросил он.

Сноха права, для растений очень важна почва. Что-то Степан и сам понимал, в болотистой суровой земле северной столицы многим растениям неуютно наверно, тем более нежным розам, но видел, что вот в этом его Наташенька разбирается лучше. Он так и сказал:
  - Наташа у меня живые цветы любит, выращивает, ты бы поговорила об этом с ней, она много знает про все это. А столица наша - суровый край, что и говорить... Спасибо, - он взял с благодарностью баранку и стал жевать, прихлебывая чай. Не нравился ему этот барский обычай, он предпочитал водку русскую, причем не в лавке купленную, а домашнюю. Его любимая фраза в таких случаях - "чай пьют дворяне, нам бы водочки", но вместе с тем он понимал, что он не один. Если он собирается в мужской компании, у себя или у кого-то знакомых из гильдии, то да, пил что покрепче, вспоминая молодость. Но не в семье, где мужчин всего двое, он и сын, ну и иногда если зять приезжает с Викторией...
  Вот Марья заговорила насчет поездки к ее родным в деревню. Как давно он, занятый торговлей, делами в гильдии, сделками хоть с тем же Любомирским об оптовых заказах, поставками, просто элементарно отдыхал в деревне? Вообще был там? И да, они все в последний раз собирались только в день свадьбы и венчания Влада и Марии. Он тогда выпил много, но не так чтоб потерять себя, он всегда пил с достоинством и мог поддержать застольную песню. Много они общались тогда с купцом Ильиным, даже дела какие-то общие до сих пор есть. Но чтоб по-настоящему посидеть, поговорить, познакомиться с новыми родными - так и не довелось. Так что в Прокунино может и стоит поехать. Но если Маша хочет видеть и Самойловых - надо бы самого Владимира Петровича пригласить, обговорить это. Виктория не так давно смирилась с его отцовской волей, и все вроде бы хорошо у нее в семье, но видит он дочь и зятя не так часто, как ему бы хотелось... Да, он попробовал бы стряпню новой родственницы, матушки его невестки. Да и Наташеньке свежий воздух на пользу... Это и лекари советуют. Возможно, дочь и заболела в этом сыром питерском климате... кто ведает... Он уже хотел согласиться, но одна из фраз Марьи вывела старого купца из себя.
   Дело в том, что ему категорически нельзя даже напоминать об Анне. Он сразу начинает гневаться.
  - Вкусов Аньки и я не знаю. И знать не хочу. - сухо сказал он, сдерживаясь. Маша не виновата, но пусть запомнит что упоминать при нем Анну категорически не следует. - она забыла долг дочерний и стала позором семьи. Актерка жалкая. Если любишь и уважаешь меня - не говори о ней. Никак. - он было привстал и снова сел, переводя дух. Он не преувеличивал - бежать с актером это связаться с миром полусвета, с продажными, мало уважаемыми людьми. От гнева у него краснело и пылало лицо и стучало в висках. И он сам себя боялся в такие минуты. Чтоб успокоиться, он отхлебнул еще чаю. - Поедем к вам, только мне надо еще с Владимиром Петровичем о сем потолковать...
И всем договориться.
  И правда, нужно бы и ее родных известить, и правда собраться. И у него, и Влада, и у Ильиных немало дел, у Самойлова служба. Редко когда собирались вместе люди разных сословий, пусть и связанные родственными узами.

Отредактировано Степан Захаров (2022-07-12 19:55:15)