Об этом гудел весь город. Весь день слуги пересказывали из уст в уста, что давеча творилось у императорского дворца. Рассказывали они разное: и то, как солдаты бунтовать против Императора Николая вздумали, и то, как русские в русских стреляли, и то как кровью окрасился лед Невы-реки. Истории, рассказанные прислугой, с каждым новым рассказчиком пополнялись новыми подробностями, по большей части, конечно, выдуманными. Но какая-то для истины в них все-таки была. Четырнадцатого декабря сразу после завтрака Владислав Степанович отправился по делам Торгового дома. За обедом он встретился с приказчиком Теофилом Ивановичем.
- Восстание, Владислав Степанович, ей богу, вот вам крест, - сказал тогда Теофил Иванович, когда они вместе с Владиславом встретились в трактире. Приказчик снял шапку и вытер лоб, на котором показались капли пота. - Я проезжал рядом с площадью, там солдаты вышли, и требуют, чтобы Константин Павлович Государем Императором стал. Такого страху натерпелся, пока ехал к вам с отчетом о новых товарах. До вечера четырнадцатого дня еще ни раз слышал Владислав Степанович о событиях на площади от совершенно разных людей. Это были и купцы, с которыми он вел дела, и Теофил Иванович, который то и дело общался с каким-то людьми, и передавал все новости, и господа покупатели, в то время, как под вечер Владислав вместе с Теофилом Ивановичем прибыли в лавку, чтобы сделать отчет.
- Вся площадь в трупах, - сказал кто-то, а впечатлительный Теофил Иванович который раз за этот день перекрестился.
Младший Захаров, покончив с делами, еле нашел экипаж, чтобы добраться до дома. Он думал, что хотя бы дома ему удастся укрыться от постоянных пересудах о событиях сегодняшнего дня. Но не тут-то было. Это тема обсуждалась слугами на каждому углу, не смотря на то, что Софья Павловна, матушка Владислава гоняла их по всему дому, когда они вместо дел умудрялись чесать языками.
- Работа по дому стоит, - возмущалась Софья Павловна, - а вы тут!... Уж я вас!
К вечеру стало еще хуже. Только теперь рассказов и пересудов стало еще больше. Не смотря на запрет хозяйки дома, слуги не унимались, правда теперь, едва завидев Софью Павловну или Владислава Степановича тут же замолкали и начинали заниматься своими делами. По всей видимости, Софья Павловна все-таки строго настрого наказала прекратить разговоры о вчерашних событиях, хотя Владислав был уверен, что едва они оказывались на кухне, то они начинались с новой силой. Особенно повезло девицам, которые отправлялись на прорубь стирать белье, и там успевали пообщаться с другими прачками.
Большая часть дня вновь прошла в торговых делах. За это время от Теофила Ивановича Владислав Степанович узнал, что бунт подавлен, но, в отличии от болтливых слуг, приказчик располагал более скупой информацией. После обеда удалось остаться дома, но дел от этого не убавилось, поэтому Владислав заперся в конторе, чтобы более ему не докучали, рассказывая последние новости, которые удалось разузнать от челяди, а те - от своих господ.
Когда в дверь постучали, Владислав сначала не услышал. Так он был погружен в подсчеты затрат нового производства, которое планировалось. Необходимо было все учесть и не ошибиться в расчетах, а работа эта была кропотливая. Любая ошибка могла стоить прибыли, и такого Владислав Степанович себе позволить не мог. Стук повторился, и только на второй раз Владислав поднял голову. Пришлось отрываться от дел и отворять дверь, которая была заперта на ключ.
- Владислав Степанович, Владимир Петрович прибыл. Пригласить сюда?
Владислав удивленно взглянул на Потапа, который показался в проеме открытой двери. Похоже он был не меньше удивлен появлению князя, чем сам Владислав. Конечно же, Владимира Петровича в доме Захаровых знали. Он был им родней и приходился мужем старшей дочери Степана Григорьевича - Виктории Степановне.
- Нет, - после секундной паузы ответил Владислав, - сам выйду.
Нельзя сказать, что князь Самойлов был частым гостем в доме Захаровых. Неужели что-то с Викторией? Отогнав дурные мысли, Владислав направился встречать зятя.

Отредактировано Владислав Захаров (2020-03-13 21:26:29)

По давним устоям считалось, что купцы более других сословий дружны с крестьянами и мещанами, а вот к дворянам относятся крайне осторожно. Считалось даже, что если купец принимает дворянина, то, значит, что с корыстной целью - добивается подряда, медали или хочет выдать дочь за "благородного", а если дворянин собирается жениться на купеческой дочки, то обязательно обобрать ее, забрать все приданное и бросить ее. Что и говорить о дворянках? Тем даже не следовало смотреть в сторону купцов. Если и задумала подобный брак, то только для того, чтобы обобрать мужа, одарить свою семью, завести любовника из "благородных" и уйти от мужа.
Словом, предрассудков было много. И семье Захаровых пришлось с ними столкнуться, когда Степан Григорьевич решил выдать замуж свою дочь Викторию за князя Владимира Петровича. В купеческой среде такой поступок был даже рискованный, будоражащий умы окружающих, ставший поводом для сплетен и пересудов. Многие злые языки говорили о том, что Степан Григорьевич нуждается в покровительстве "благородных", а вот сам "благородный" князь гол как сокол, так что вынужден искать невесту с приданным.
Владислав Степанович всегда относился к решению отца с пониманием. На сплетни и чужие пересуды внимания не обращал. Семья Захаровых была достаточно известна в торговых делах, чтобы подобные разговоры могли просить тень на их честное имя. Да и к Владимиру Петровичу Владислав Степанович относился дружелюбно. Ему не был близок уклад жизни дворян и офицеров, поэтому вряд ли он мог бы его понять, но видел, что человеком он был не плохим, да и к Виктории относится со всем почтением и уважением. По крайней мере, так Владиславу казалось.
Когда он вышел, чтобы встретить своего зятя, то заметил, что тот выглядит крайне устало. Можно даже было сказать, что изнеможенно. Владу вновь подумалось, что с Викторией что-то случилось, и оттого у него такой вид, но когда Владимир Петрович заговорил, на сердце у него отлегло. Все-таки сестру он любил и дорожил ею, не смотря на то, что  младшая, Наталья, уверена, что он вместе с отцом повинен в насильственном браке против воли Виктории.
- Владимир Петрович? - Владислав Степанович нахмурился, все же гадая в чем причина подобного визита.- Во дворце суматоха?
Наконец-то пришло осознание, что речь идет о вчерашних событиях, о которых, казалось, говорил весь Петербург.
- Володя, да на тебе лица нет, - Все же Владимир Петрович приходился Захаровым теперь родственником, поэтому порой можно было и запросто общаться. - Что случилось?
Давая гостю передохнуть с дороги, а, заодно, и исполняя обязанности хозяина в доме, Владислав Степанович кликнул Потапа и приказал нести бумагу и перо, а затем собираться в дом Самойловых, чтобы передать записку Виктории Степановне. Перо и бумагу он передал Владимиру Петровичу, а сам отправился на кухню, чтобы распорядиться насчет скорого ужина для Владимира Петровича. Затем вновь вернулся к зятю.
- Принесут скоро, - сказал он, затем кивнул на перо и бумагу. - Потап отнесет весточку. Не волнуйся.
Не смотря на то, что для Владимира Петровича ужин делали на скорую руку, для этого все равно потребовалось время. Но расспрашивать гостя о произошедшем до ужина Владислав не хотел. По всему выходило, что донимать расспросами сейчас, на голодный желудок, было крайне не вежливо. Наконец-то на столе появились пироги. Из шкапчика Владислав достал графин с настойкой. Себе налил сам, Владимиру Петровичу прислуживала одна из дворовых. Налила ему настойки, спросила:
- Еще чего-то изволите, барин?
Владислав Степанович от девицы отмахнулся.
- Иди, мы тут сами. - Когда она ушла, поднял рюмочку с настойкой. - Ну за здоровье, Владимир Петрович. Ты скажи, что там такого во дворце делается? Весь день все говорят о мятеже, будто бы офицеры вышли против Императора, коим стать должен был Николай Павлович. Правда ли, то помешали они Сенату ему присягнуть? Так, стало быть, нет власти сейчас верховной?
Слухов ходило много, и Владислав Степанович понятия не имел, что из них правда.

Отредактировано Владислав Захаров (2020-03-27 20:43:27)

То, что случилось что-то ужасное, Владислав Степанович даже не понимал, а чувствовал. Он не был близок к Императорскому Двору, это была прерогатива дворянского сословия, но он жил в Петербурге и подчинялся тем же законам, что и любой другой горожанин. К тому же, по торговым делам ему не редко приходилось иметь дело с людьми разных сословий. Некоторые из них были с Владиславом даже дружны. Поэтому нельзя было сказать, что то, что произошло никак его не касается.
Верховная власть сменилась, а, значит, сменяться и порядки и устои. Как это повлияет на Торговый дом Захаровых, можно было только предполагать. Семья Захаровых всегда была на хорошем счету у Его Императорского Величества Александра Павловича. Кто же будет новым Императором - Константин Павлович или Николай Павлович, Владиславу было все равно. В любом случае - это новые времена, в которых ему и его семье придется жить по новому. Хорошо или плохо покажет только время.
Но цинизм тех, кто поднял восстание поразил Владислава. Он внимательно слушал своего зятя, думая о том, что люди, чтобы добиться своей цели, идут на все, даже на ужасный обман. Где их хваленная офицерская честь, если они осмелились врать солдатам?
Владислав не мало знал о рекрутской повинности. Набирали по ней не регулярно, исходя из необходимости, и касалась она многих сословий. Когда-то даже дворяне несли рекрутскую повинность, но теперь, уже почти сотню лет, освобождены от нее. Тем не менее, в рекруты набирали, и были те, кого разлучали с семьей на долгие двадцать пять лет. И вот их, таких солдат, лишенных права выбора, те, кто не имеют представления о нужде и голоде, решили обмануть подобным образом?
- Теофил Иванович был, - встрял в какой-то момент рассказа Владислав Степенович. - Он мимо проезжал, по делам.
Сказав это, Владислав понял, что никакого Теофила Ивановича князь Самойлов не знает, поэтому поспешил добавить:
- Это приказчик наш. Славный человек, но уж больно впечатлительный. Перепугался так, что ели ноги от туда унес.
Да и кто бы не испугался? - Подумал Владислав Степанович, продолжая слушать рассказ Владимира Петровича. Кто бы мог подумать, что такое произошло? Пушки, люди, лед, картель - все это смешалось перед мысленным взором Владислава в какую-то ужасную кровавую картину. Как дорого стоит власть! А еще говорят, что дворяне не сведуще в торговых делах - они заплатили самую высокую цену за свои интересы. Разве это не торговля? Среди купцов давно ходили разговоры, что любая война - это не политическая игра, а торговая, а люди в ней разменная монета. По всему выходило, что и сейчас произошло точно так же.
- Найдут виновных, я уверен, - сказал Захаров. Конечно найдут, найдут и непременно накажут, чтобы другим в следующий раз не повадно было. Да и смертей им никто и никогда не простит. Но, Господи, какой же это все-таки дурной знак - начать царствование с крови!
Но об этом Владислав Степанович уже не решился говорить. Человеком он был верующим, но не настолько мнительным, чтобы следовать знакам. Просто его потрясла вся эта история, рассказанная устами очевидца. И в нем боролись два чувства, боролись и не находили выхода. С одной стороны он понимал и принимал справедливость расправы над виновными в мятеже, но, с другой стороны, ведь они тоже были людьми, и что-то побудило их на это.
- Вот только кто виноват, а кто прав, на самом деле, мы не узнаем об этом никогда, - добавил Владислав. - Впрочем, не будем вдаваться в философию, это не мое, и философ, признаться честно, я скучный и не интересный. Лучше расскажи, что думаешь ты по этому поводу. Почему люди против Николая Павловича пойти решили? Неужто думали они, что Константин Павлович будет лучшим Императором. Не вериться мне, что Николай Павлович так плох, что не по силам ему государством править.
Разговор прервался. Принесли перо и бумагу, и Владимир Петрович стал писать. Что его зять писал, Владислав не смотрел. Да и ни к чему это было. Он не знал, какие отношения складывались между ним и Викторией, но верил, что она обрела свое счастье. Видел он в князе Самойлове человека порядочного и верного.
- Давай, Потап, живей. Все передай Виктории Степановне, как велено.
Как только Потап убежал по поручению, Владислав продолжил расспросы:
- И сурово их накажут? - И сам же ответил. - Думаю, что сурово. Такое Государю простить не подобает.

- Сберегся, - ответил Владислав Степанович. Теофил Иванович, приказчик, был ему как друг. Не так давно у них зародился новый прожект, которому младший Захаров придавал особое значение. Теофил Иванович поддержал его в этом стремлении особенно рьяно. На том они и сдружились. Конечно, прожект был все еще не определен, и работы по нему только начинали вестись, но Владислав Степанович уже давно был заинтересован подобным решением, и рад, что Теофил Иванович его поддержал. Так они и сошлись. Поэтому, Владислав искренне был рад, что приказчик остался жив. - Господь уберег.
Владислав Степанович зятя слушал внимательно, но только в толк многое взять не мог. Например, какую роль в этой истории сыграл некто князь Трубецкой, и отчего он не пришел в ряды восставших. Он попытался вспомнить, слышал ли где-то фамилию князя, и понял, что, однозначно, слышал. Такие люди всегда были на слуху, либо по торговым делам, либо по делам светским. К последнему Владислав Степанович относился двояко. С одной стороны, он не был особенно хожь на балы и приемы, но среди постоянных покупателей Торгового Дома Захаровых были те, кто составлял высший свет столицы Российской Империи. Порой, они предпочитали не только торговые, но и дружеские отношения. Поэтому несколько друзей в высшем свете Владислав Степанович все же имел. Да и те же купцы, которые порой устраивали вечера у себя, звали и Захаровых, как людей надежных и влиятельных. Оттого, возможно, что когда-то прежде и был известен Владиславу Степановичу князь Трубецкой, да только припомнить что либо о нем он не мог. Тут он готов был положиться на мнение своего зятя, который вертелся в этих кругах чаще, да и знал намного больше.
Про себя Владислав даже усмехнулся, будучи уверенным в том, что пока офицеры, да сыскные будут расследовать учиненный мятеж, торговцы, да купцы, сочтут, что дело основное в деньгах было, а вовсе не во власти. По крайней мере, обычно к этому и сходились все разговоры.
Про Константина Павловича Владислав Степанович, конечно, знал. Слышал как-то, что уехал он в Польшу, да там и остался. Вот только не думал он, что, возможно, кто-то действительно верил в его возвращение. Да и с Владимиром Петровичем вновь вынужден был согласиться.
- То, что не нашего, так то, правда, - ответил Владислав, покачав головой. Сам он был далек от двора. И знал столько, сколько доводилось узнавать через газеты. Конечно, в этом вопросе Владимир Петрович был более сведущ. Кое что Владислав узнавал и от знакомых, покупателей и партнеров Торгового Дома Захаровых, но все же был далек от двора, его интриг и Императора. Он жил делами торговыми и житейскими, и знал об Императоре столько, сколько знали любые другие жители Санкт-Петербурга, не имеющие место при дворе.
Меж тем чай уже кончился, да и зять Владислава Степановича спешил на службу.
- И так бывает, - ответил Влад на рассказ про старого боевого товарища, который оказался пойманным при мятеже. - Возможно, у них, тех, правда своя, которая нам сокрыта. Ведь верили же они во что-то, думали об чем-то, когда на площадь выходили. Да вот только время, да Господь рассудит, какая правда верная. Ну, бывай, Владимир Петрович, коль служба зовет. Заезжайте к нам с Викторией Степановной почаще. Сестрица Наталья по Виктории очень скучает.

Выбираться из экипажа оказалось более сложной задачей, чем сесть в него дома. Да и сама дорога, полная волнений и ощущение тяжести, сказалась на Виктории. Она чувствовала себя уставшей, очень уставшей, сердце колотилось, а воздуха словно во всём мире стало ужасно мало. Но всё это не могло помешать ей достигнуть цели, даже ребёнок словно подталкивал её изнутри. Глубоко в душе Виктории очень хотелось сесть, а лучше лечь и выдохнуть, зная, что всё уже хорошо. Протянутая рука Теофила оказывается очень даже необходимой. Наконец почувствовав землю под ногами, Виктория глубоко вздыхает. Воздуха всё ещё мало. Может его всегда мало в городах?
   Наконец подняв голову, она смогла увидеть Владимира. Он стоял всего в нескольких ступенек от неё и хмурился. Виктория сразу убедилась в правдивости слов посланного слуги, действительно жив и вроде здоров, но почему он всё ещё там стоит? Эти несколько мгновений, которые муж смотрел на неё, а потом спускался ниже, показались вечностью.
Оказавшись рядом, он спрашивает зачем она приехала. Как зачем? Виктория чувствует, как его пальцы сжимают её запястье, она теряется, не зная, как объяснить. Опираясь на мужа, она начинает чувствовать, как ноет спина, всё из-за спешки и этого ужасного экипажа! Она уверена.
   – Ты не можешь уехать. – Виктория перехватывает ладонь Владимира, переплетая пальцы, чтобы он не смог выпутаться – Хотя бы не прям сейчас. Мне надо… я так торопилась. – Ей страшно, отчего ей так страшно, если с виду всё хорошо? В груди словно ком завязывается, она крепче сжимает ладонь. Как он может сейчас уехать и оставить её здесь одну? В дверях, выше по лестнице появляется Влад и увидев брата, Виктория понимает, что не победит. Муж передаст её из рук в руки, он не может задержаться, не может пойти против приказа начальства. Разве что против её желания… Последняя мысль кажется какой-то особенно не приятной, хоть и вовсе не обоснованной.
   – Хорошо, если так нужно. – Она кивает, разжимает пальцы и пытается устоять на своих ногах. Всё же что-то не так, ей всё ещё очень волнительно. Что-то в перспективе отпустить Владимира и дать ему уехать пугает. Ей хочется попросить его вернуться как можно скорее, при первой же возможности, но она не знает когда эта возможность может появиться, а значит, не нужно и упоминать. Он и так вернётся как только сможет, раньше всегда так было.

Отредактировано Виктория Самойлова (2022-10-01 16:20:13)

Распрощавшись с Владимиром Петровичем, Владислав Степанович решил, что пора закончить дела, которые он вынужден был оставить по приезду мужа сестры. Было уже довольно поздно, но оставлять дела незаконченным он не любил, к тому же, прежде, чем отправляться в спальню, решил обдумать все то, о чем они с зятем говорили.
События, что происходили в Петербурге и волновали Владислава Степановича, и не волновали одновременно. Он прекрасно понимал, что любое дело, в том числе и дело купеческое, в империи не возможно без высочайшего разрешения. И пусть не сам Император это разрешение выдает, так чиновники, которые от его имени этими делами занимаются. К тому же, его отец не один год делал все для того, чтобы стать поставщиком двора Его Императорского Величества. И кто знает, что произошло бы, если бы мятежники победили? Если бы власть сменилась? Удалось бы Торговому Дому Захаровых и дальше процветать?
С другой стороны Владислав Степанович был слишком далек от политики, чтобы понимать всей ее сути. Хоть он и бывал в Европе, и видел уклад жизни в других странах, и за пределами столицы, он не имел особого мнения на этот счет. Единственное, что тревожило его, так это рассказ Теофила Ивановича днем, о том, как он был недалеко от площади во время восстания, и видел, как новый Император Николай Павлович стрелял по своим собственным солдатам. А ведь это не французы и не турки, такие же солдаты, как те, что стояли подле Императора.
Владислав Степанович не успел приступить к своему занятию, как в дверях появился Потап. Захаров с удивлением посмотрел на него. Не мог он так быстро вернуться.
- Как так? - Спросил Владислав Степанович. - Я же тебя к Виктории посылал. Неужто воротился? Но отчего так быстро?
- Так, барин, Виктория Степанова туточки, прибыла с...
- Виктория? Как же? - Владислав Степанович не стал слушать дальнейшего объяснения Потапа. Он скорым шагом шел обратно из канторы, Потап едва успевал за ним.
Вернувшись обратно, Владислав Степанович остановился, удивленно оглядывая всех присутствующих. Картина ему предстала очень странная. Внизу собрались все те, кого Владислав Степанович не ожидал увидеть. Потап не соврал. Виктория действительно приехала, рядом с ней были Владимир Петрович, который так и не покинул дом Захаровых, и Теофил Иванович, с которым Владислав Степанович распрощался еще днем в Торговом Доме. Но более других его взволновало появление Виктории. Она выглядела бледной и растерянной.
Владислав Степанович тут же подошел к сестре, аккуратно придерживая ее под локоть, чтобы она не упала.
- Езжайте с Богом, Владимир Петрович, - ответил Владислав Степанович, провожая сестру в соседнюю комнату, чтобы она могла присесть.
Теофила Ивановича он отправил в кантору, решив, что с ним он может поговорить и позже, а Потапу приказал:
- Иди к Марии Петровне и позови ее сюда.
Беспокоить Наталью Владиславу Степановичу в такой час не хотелось, поэтому пусть лучше Маша сейчас будет рядом с его сестрой. В конце концов концов ведь она женщина и должна понимать, что с Викторией происходит. Да и Виктории будет намного спокойнее, если рядом будет женщина.
Когда Теофил Иванович и Потап ушли, Владислав Степанович сел рядом с сестрой.
- Что случилось, Виктория? - Спросил Владислав. - Почему ты приехала сюда? Я отправил к тебе Потапа с письмом, чтобы сообщить, что с Владимиром Петровичем все в порядке. Но Потап быстро вернулся обратно, и сказал, что ты уже здесь. Стало быть, что выехала давно. Что такое, Виктория? Отчего ты проделала такой долгий путь, да еще в такой мороз?