Городской столичный сезон подошел к концу. Большая часть дворян стремились покинуть столицу, отправятся в свои загородные поместья, чтобы все лето провести на природе, возвращаясь в Санкт-Петербург только осенью этого года. К концу июня в столице заметно становилось меньше людей, но все-равно были и те, кто не мог покинуть город. К таким относились и те, кто состоял на службе, и не мог оставить дела на кого либо.
Родовое имение Павла Антоновича находилось в Суздальском уезде, и было чудо как хорошо. Особенно летом. Но Павел Антонович давно не проводил время в поместье. Сначала причиной тому была служба в лейб-гвардии Московском полку, который дислоцировался в Санкт-Петербурге. Конечно, у Павла Антоновича бывали отпуска, но довольно короткие и скорые, поэтому долго в имении он не бывал. Теперь же, не смотря на то, что Шеин покинул военную службу, служба у него началась иная, отчасти даже более важная и более сложная. Поэтому Павел Антонович, несмотря на настоятельные рекомендации матушки в письмах и причитания лакея Афанасия Никитича, и в это лето не планировал покидать Санкт-Петербург. Тем более следствие, которое велось без малого почти пол года, уже было почти завершено, и только следователям было известно, сколько сил стоила подобная работа. Теперь же казалось, что и вздохнуть можно полной грудью.
Эта возможность немного передохнуть и стала причиной того, что Павел Антонович, а вместе с ним и Анатолий Петрович и князь Самойлов перед службой шли не спешно. Они не говорили об этом, но Павел ощущал, что желание подольше прогуляться перед службой, было желанием обоюдным. Какое-то время Павел смотрела на солнечные лучи, которые косо падали на водную гладь, и та блестела и переливалась. Потом перевел взгляд на Самойлова. И Владимир Петрович, и, уж тем более Анатолий Петрович, были старше его и по чину и по возрасту, да и в нынешней работе Павла знали толк больше. Однако все же и ему было чем гордится: он провел не мало часов при допросах солдат и офицеров младших чинов, в том числе и тех, кто ранее служил вместе с ним. Благодаря стараниям Шеина было оправдано не так мало солдат и офицеров, которые участвовали в декабрьских событиях только потому, что были обмануты.
- Пожалуй, - согласился и Павел. В комнатах на Литейном, которые снимал Павел, хозяйствовал Афанасий Никитич. Он же был и за повара. Родители Павла еще в детстве взяли крепостного Афанасия в дом, обучили его премудростям лакейского дела, а сам он у кухарки Павлины и стряпать научился. Поэтому его и отправили в Петербург тогда еще в полк к Павлу Антоновичу. Теперь же Шеину было не до кухарки, поэтому Афанасий Никитич заправлял всем. Нельзя сказать, что кухарил он отменно, поэтому последнее время Павел Антонович не редко стал в трактирах бывать. Но чтобы Афанасия не обижать, исправно завтракал дома. Нельзя сказать, что Шеин был голоден, но провести время до начала службы с Владимиром Петровичем и Анатолием Петровичем хотелось. - Коль говорите, что икру завезли.
Но в трактир они пошли не сразу. Сначала решено было зайти за табаком. Курение табака, особенного дорого табака, привезенного откуда-нибудь из-за границы, для светских мужчин было делом обыденным. Особенно, для зажиточных, которые могли себе позволить дорой и хороший табак. А в том, что князь Самойлов предпочитает хороший табак, Павел даже не сомневался.
- Интересно, что у них тут такого еще есть? - Спросил Павел Антонович, разглядывая вывеску. - Должно быть и кофе.
Не смотря на то, что Павел не был любителем подобного напитка, но Российская Империя не имела свои кофейные плантации, и кофе стоило крайне дорого - 400 грамм продавалось по цене 16 килограмм муки, поэтому приобрести его могли только зажиточные люди, да и продавалось оно не везде.
- Владимир Петрович, вы, верно, цените только дорогой табак? - Спросил Павел Антонович, пропуская Любомирского и Самойлова вперед себя. Который раз Павел возвращался к мысли, что далее будет с ним, когда с делом восставших дворян будет решительно покончено. Ведь занимался он только этим, и сам предложил свою помощь только для такого рода расследования. Но спросить все же не решался. Поэтому лучше уж про табак поговорить.

Отредактировано Павел Шеин (2020-02-05 15:37:23)

- Дошло, Владимир Петрович, вчера Александр Христофорович вызывал, раздавал инструкции. - подтвердил Анатолий Петрович. Про шить он сразу подумал про Захаровых, сам же делал заказ их торговому дому и выбивал патент. - В том числе и фальшивомонетчики. Сегодня отдыхаем, а завтра на заседании получите инструкции.
  Не хотелось в такой день о службе, об инструкциях, о новых разработках. Да, Александр Христофорович писал устав, разрабатывал организацию.   Сколо все это должно было быть закончено. А пока он молчал, чтоб не вводить подчиненных в заблуждение прежде времени. Они уже проявили себя в процессе, главные задачи уже были обозначены. А мелочи могут подождать. Но завтра он уточнит у Бенкендорфа.
   Что до сигар, он предпочитал качественные и дорогие. Владимир Петрович, говоря это все Шеину, прав, и он сам попадал, когда Мария его просила не курить при ней, он выходил в сад или на улицу, к тому же у нее были слабые легкие. Это и свело ее в могилу. Топили плохо, зимы холодные, заболеть или подцепить заразу легко. Он берег супругу как мог, но увы... Он вздохнул. Говорить об этом или вспоминать не хотелось. Отвлекала от этого только служба. Как вспомнишь эти дни тяжелой замкнутости и молчания после ее потери - настрой падал на весь день. Светом в окне были мысли о Татьяне. Он еще не сделал ей предложения, но навещал ее часто после того приема у друга, который вытащил его из дома, пригласив послушать пение Бартеневой. Объясниться надо. И время для этого придет. А пока он слушал рассуждения своих подчиненных.
  Они зашли в лавку, и Анатолия Петровича приятно удивило, что там оказался знакомый Захарова, и узнал Владимира как его зятя.
    - Любезный, служба зовёт, ужо скажи своим, чтобы отпустили нам табачок.   
    Любомирский улыбнулся. То что они сегодня больше бездельничают чем служат, купцу знать не надо. Они еще придут в контору, и работа х ждет рутинная. Но брать товар и уходить им надо, хозяин любезный, и такая любезность может их задержать.
- Да, к сожалению, мы спешим, так что отсыпьте и мне вот этого, - сказал он купцу. И демонстративно вытащил часы. Сейчас они подумают, наверно, что пора на службу, но вполне можно было еще пройтись по городу.

- Право, господа, - отозвался Павел Антонович, когда речь пошла о крепостных крестьянах. Сам он к крепостным имел отношение малое, так как давно жил в столице один и из крепостных имел в услужении только Афанасия Никитича, который был еще единственным слугой при нем, когда он служил в Московском полку. Его же отец, Антон Иванович, был человеком совсем иного склада. Он был губернатором во Владимирской губернии, там же имел несколько имений (одно досталось от покойного отца, другое - в качестве приданного жены, матери Павла Антоновича), и везде имелись крепостные души. К крепостным он относился, как к главному народу, который должен развивать губернию, и политику вел соответствующую, стараясь быть ближе к народу. Всегда был честен с крепостными, и платил монетой, коль труд их был исправен, да прибыль принес. А в молодости и сам делами ведал, без управляющих. Разбирался и в покосе, и в земле, и в лесах, что были на его землях. Павел всегда помнил отца именно таким: деятельным реформатором, который считал, чтобы самое главное, чтобы простой мужик привык к честному расчету за честную работу. Конечно, сейчас, Антон Иванович, занявшись делами губернии, вынужден был на управляющих передать все полномочия, но Павел Антонович всегда знал, что его отца не мог упрекнуть ни один крепостной, он был с ними честен.
Сам Павел Антонович не придерживался, в полной мере, такой позиции. Порой он ловил себя на мысли, что не умеет принимать таких верных, правильных и точных решений, как его отец. Он был единственным сыном в семье, и иногда думал о том, что не сможет, в полной мере, управлять землями, имениями и людьми так, как это делает его отец. Но даже для Антона Ивановича крепостные были чем-то естественным, что было уже не один десяток лет, и не смотря на свое отношение к ним, противиться этому не был намерен. Также как и Павел Антонович, иначе бы в тот роковой декабрьский день, он оказался на другой стороне, и не сидел бы сейчас в трактире с двумя уважаемыми господами, а томился в камере Петропавловской крепости.
- Так и сейчас за всем прилежно следят. В уездах предводители дворянства есть, комиссии создаются, губернатор, опять же следит за порядком. В конце концов, есть полицмейстеры. И если кто-то из крепостных жалобу имеет, то может ее и высказать. Разве возможно это, чтобы жалобы крестьян на таком высоком уровне разбирались? Это получается, что и в обход губернатора дела будут делаться.
На самом деле подобная "миссия" несколько покоробила Павла Антоновича. Меньше всего ему хотелось разбираться с самодурами, которые возомнили, что им все дозволено. Он мог предположить, что таких помещиков было не мало, но все же меньше тех, кто вел себя достойно и честно.
- Разве не лучше разбирать эти дела по уездам? - Добавил Павел Антонович. - Или по губерниям хотя бы?
Павел Антонович замолчал, думая о том, что служба уже не кажется ему такой соблазнительной, как раньше. Вот фальшивомонетчики были ему по нраву, а еще государственные преступления и расследования, но он понимал, что, скорее всего, начинать ему как раз придется с жалоб крестьян. Но Павел Антонович не зря столько лет был на военной службе. Он давно уже привык к тому, что приказы командиров не обсуждаются, а выполняются. Поэтому решил, что, впрочем, могло быть и хуже. Ведь крестьянский вопрос волнует очень многих. Вон эти господа из "Союза Благоденствия" об этом даже в своем уставе писали.
- В Петербург приехала близкая знакомая нашей семьи со своей дочерью, - пояснил Павел Антонович Владимиру Петровичу. - Ее сын служит в лейб-гвардии Гусарском полку, приехали его навестить, - хотя, впрочем, Павел Антонович прекрасно  понимал, что Мишеля они уже давно навестили, - и погостить. Мы изредка видимся, вот и хотелось что-то подарить, перед их отъездом в губернию.
Который, как надеялся Павел, состоится еще не скоро.
В трактире Тестова вместе со всеми Павел Антонович заказал бутылочку Нюи и пирогов с мясом.

Любомирский слушал дискуссию своих подчиненных, и пока не вмешивался в беседу, потому что Владимир Петрович успел его опередить.
    - Так и сейчас за всем прилежно следят. В уездах предводители дворянства есть, комиссии создаются, губернатор, опять же следит за порядком. В конце концов, есть полицмейстеры. И если кто-то из крепостных жалобу имеет, то может ее и высказать. Разве возможно это, чтобы жалобы крестьян на таком высоком уровне разбирались? Это получается, что и в обход губернатора дела будут делаться. Разве не лучше разбирать эти дела по уездам?  Или по губерниям хотя бы?
    Любомирский не успел сказать о том что позже ославит в своих бессмертных произведениях Николай Васильевич Гоголь, именно ситуацию в провинциях и уездных городах, и пресловутые взятки борзыми щенками и лицемерное трепетание перед власть имущими, это еще самое малое. Он полностью поддерживал ответ Самойлова.
    - Павел Антонович, следствие уже заканчивается, высокая комиссия со дня на день будет распущена, и займёмся мы другими делами. Неровен час, отправят нас по уездам да губерниям с ревизией, посмотреть что да как. Если будут слать письма с жалобами на тех же губернаторов, кому как не нам разбирать их? Вот, к примеру, письмо пришло, не подписано никем, вот кто писал, спрашивается? Уездный писаришко, приказчик, трактирщик или мужик, обученный грамоте, только Богу известно. И раписано там, что мост не чинен, церковь не построена, а местный уездный судья в открытую взятки берёт. Боюсь, только таким как мы и распутывать такие дела. Приехать инкогнито да посмотреть по месту, что да как.
   Он только собирался все это расписать на заседании этим господам. Именно что отправят, и именно чиновников из их ведомства. Он учтет, конечно, то что Самойлов женат, и сам он подумывал об объяснении с Тани по поводу этого. Но он подумал, что ревизоры, скорее всего, будут люди постарше, возрастом и рангом, и свободные в передвижениях. Шеин и Самойлов нужны именно здесь, в столице.
   - Именно так. - сказал он. - Ревизорами будут назначаться люди из нашего ведомства. Задача именно все посмотреть и не привлекать внимания. И доложить письменно, что и как. Если губернаторы, а такое, увы, не редкость, больше берут взятки и ничего не делают в своем хозяйстве, обижают народ, то такие бесчинства должны пресекаться.
  - А насчёт наказаний, господа, вчера только слышал анекдот такой: помощник стряпчего встречает судью и спрашивает у него: поймали крестьянина, который сидр перегонял для торговли, сколько ему дать? А судья и отвечает - ни в коем случае не больше пятидесяти копеек за четвертину. Так что какие уж тут наказания?
   - Согласен, - кивнул Любомирский, улыбаясь анекдоту. И приказал подать себе еще вина и пирожков. Блинов больше не хотелось, а пирожки таяли во рту. - Ваше здоровье! - это в ответ на тост Владимира Петровича.
   - А всё же, ваше высокопревосходительство, надеюсь, далеко от столицы мы отбывать не будем? Может, мы нужнее при дворе окажемся?
   - Мы с вами, господа, действительно остаемся в столице. Чиновники, которые будут выполнять обязанности ревизора, будут в солидном уже возрасте и достаточно высокого ранга. Объясню почему. Да, любой из вас может собрать наблюдения и составить письменное донесение. Но этого мало. Иногда, в зависимости от ситуации и высочайших распоряжений, возможно, придется раскрыть себя, и вызвать к себе высших чинов в городе. И уже проводить проверку явно. Но до тех пор никак себя не раскрывать. Возможно, такой чиновник будет работать не один, и иметь в городе своих осведомителей. Это очень много работы. Для этого нужно располагать достаточным временем и свободой передвижения. А у нас у всех есть обязательства в столице. Да и рангом надобно быть повыше губернатора, ибо перед ревизорами обычно трепещут.
    Он успокаивающе и с пониманием посмотрел на Самойлова. Нет, он не разлучит подчиненного с молодой женой и сыном. Да и задачи их троих - это политические преступления. Заговоры и слежка за инакомыслящими.
   - Для нас с вами остается основной задачей слежка за инакомыслящими и возможными новыми заговорщиками и смутьянами. А также - фальшивомонетчики, их связь с кознями иностранных агентов. И вот об этом обязательно поговорим завтра. Что ж, закажем еще, или возвращаемся в контору?
    Они уже неплохо подкрепились, и если закажут еще и еще - придется посылать за кучером, чтоб отвез их по домам в его экипаже... Всему есть мера...